обрезанные кончики волос, результат обработки тупыми домашними ножницами, запутанные жгуты, плохая расческа и дешевый шампунь.

Сотворить хорошую прическу, да еще с такими волосами, нужно часа два. Помыть волосы, расчесать, покрыть смягчающим маслом, опять расчесать, прополоскать, пройтись ножницами…

Мамаши выпускниц записывались ко мне за месяц, зорко наблюдали, как я колдую над их чадом. Каждая хотела удивить другую чем-то необыкновенным, оригинальным. Они пихали мне под нос неизвестно откуда добытые отечественные и зарубежные журналы мод, приносили импортную краску для волос, ходили вокруг кресла словно курицы. Признаюсь, такие дни самые денежные. Женщины совали мне купюры в карман фартука, дарили коробки с тортами, а одна мамаша, бывшая баскетболистка, судя по росту и решительной походке, пригласила к себе домой рассчитаться в домашней обстановке.

Встав с кресла, девушки направлялись в фотостудию – увековечить себя и мое произведение искусства. Фотограф работал намного тяжелее меня. С утра и до вечера его ожидали съемки в разных концах города. Закончив беготню, он круглосуточно трудился над созданием именных альбомов и общих снимков одноклассников, учителей во главе с директором и выписанное радугой название школы и год выпуска.

Когда Аня через полчаса открыла глаза, она определенно себя не узнала. В зеркале сияло юное создание, отдаленно напоминающее прежнее безобразие. Вместо патл, неровностей вроде стога сена, самодельной челки, спадающей непропорционально на один глаз, голову украшала прическа в стиле популярной певицы Лары Фабиан. Поверь, мне это стоило немалых усилий, не помню, почему захотелось сделать прическу именно такой. Слегка распушенные волосы льняного цвета придавали девушке немного шаловливый вид и в то же время более зрелый, на мой взгляд. Она смотрела на свое отображение и недоверчиво кивала головой.

– Спасибо вам большое, – она протянула мятые купюры, которые все это время держала в кулаке.

Я отказался брать деньги.

– Подарок от меня. Поторопись, времени в обрез. Тебе надо еще успеть переодеться.

– Успею, отсюда недалеко, примерно полчаса ходьбы. У меня платье и туфли с собой в сумке. Можно я быстренько переоденусь там, за ширмой.

Спустя несколько минут она вышла из-за ширмы, и, как там писал Александр Сергеевич, «я помню чудное мгновенье» и так далее.

Тогда я подумал: «Эх, быть бы мне моложе лет на десять». К тому времени я давно разменял третий десяток, холостяк, жгучий брюнет с нежными руками. Отсутствием женского внимания не страдал: местные клиентки, актрисы и певички на гастролях, скучающие жены высшего командного состава – всех не упомнишь.

Аня выпорхнула из салона, словно бабочка, и убежала на свой выпускной вечер. Как звать девчушку, я не спросил. Мне оставалось только гадать, в какой школе проходил выпускной бал, в городе их было не менее десяти.

На следующее утро я направился к своему приятелю, потомственному фотографу в третьем поколении. Глеб Вишняков, он же Вишня, долго не отвечал на мои настойчивые звонки и кулачную дробь в дверь. Дверь наконец-то отворилась, я с трудом узнал в опухшем, взъерошенном дикобразе приятеля. Вишня долго всматривался в меня, коротко кивнув головой, пропустил в квартиру.

В гости я пришел вооруженный двумя бутылками водки, банкой маринованных огурцов, палкой колбасы и четвертью головки голландского сыра (продукты мне выдала клиентка, заведующая продуктовым магазином). Мы с приятелем уселись на кухне, где обсудили подробности вчерашнего вечера. По мере понижения уровня жидкости в посудинах, согласно закону сообщающихся сосудов, мозги Вишни очищались: он, во-первых, узнал меня окончательно, а во-вторых, понял, что мне требуется.

– Там больше тысячи фотографий, ты хочешь просмотреть все, пока не найдешь нужную? – Вишня покрутил пальцем у виска. – Да, братан, здорово она тебя зацепила. Выпьем за любовь и прочие глупости.

Собутыльник выдал мне ключ от фотолаборатории под клятвенное обещание вернуть его сегодня же вечером.

– Не дай бог начальство узнает, могут премии лишить.

Полный решимости, я открыл дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен», увидев в свете нервно мигающей неоновой лампы внутренность помещения, оптимизм мой уменьшился.

На длинном столе громоздились стопки альбомов с вытесненными названиями учебных заведений на пухлых обложках. Примерно такое же количество валялось на полу, предусмотрительно покрытом клеенкой. Уголки больших по размеру конвертов, наполненных фотографиями, торчали из картонных коробок пиками горных хребтов.

Я решил начать поиски методом дедукции. Знаешь такое слово? Нет? В двух словах: искать иголку в стоге сена путем исключения.

– Если поджечь стог, солома сгорит, а иголка останется.

– Что-то в таком роде. Я вспомнил, она сказала: «Моя школа недалеко отсюда, примерно полчаса ходьбы». Полчаса ходьбы дает нам радиус величиной примерно в два-три километра. Я стал мучительно вспоминать, какие учебные заведения располагаются в зоне моих поисков. Более двух названий на ум не пришло. Школами до того я мало интересовался, в основном учительницами. При слове «учительница» вспомнилась давняя знакомая, в прошлом преподавательница начальных классов. Амбициозная особа, женила на себе городскую шишку, бросила работу, родила детей, заметь, немаловажный фактор.

– Ты ей позвонил.

– Да. Мы с ней случайно встретились пару лет до этого. Она дала мне домашний номер телефона, не преминув добавить, как ей скучно, муж постоянно в разъездах, звони, когда захочешь.

Даша

К нашему столику подошел Юсуф и сказал улыбаясь:

– Я наблюдал за вами со стороны. Вы, наверное, давно не виделись, все время говорили, почти ничего не ели. Зато вина выпили почти целую бутылку. На здоровье. Я сожалею, Леон, но мы закрываемся, посмотрите на часы. Около двух часов ночи.

– Ты езжай домой, я возьму такси. – Неожиданно папа приподнялся на цыпочки и поцеловал меня в щеку, впервые за много-много лет. – Я очень хочу продолжить нашу беседу, ты услышала маленькую часть наших с мамой отношений. Мне важно знать твое мнение.

Вернувшись домой после встречи с отцом, мне жутко захотелось поговорить с мамой. У нас с ней договор: раз в две недели, если выпадает свободное время, мы переговариваемся по скайпу. Даже если нет новостей, я всегда нахожу тему для разговора.

Возле ноутбука в боевой готовности лежит записная книжка с выдуманными историями якобы из моей жизни и папка с вырезками из газет. Я научилась правдиво лгать, мой голос звучит искренне, с правильными интонациями, вставляю, когда надо, набор заготовленных слов и фраз типа: «представляешь», «я так и подумала», «клянусь, все так и было», «нарочно не придумаешь». Коронная фраза, которая всегда подкупает маму: «Я специально записала, чтобы не забыть рассказать тебе об этом».

Большинство историй я нахожу в газетах, они неисчерпаемый источник новостей и историй. Бесплатные газеты, их две, раздают на остановках автобусов, у входа в железнодорожный вокзал, они лежат стопками возле супермаркетов, государственных учреждений, там, где большой поток посетителей. Обычно я перелистываю первые пять-десять страниц, политика меня не интересует, для этого не надо читать обе газеты. Если одна напишет, что политика правительства ведет страну к катастрофе, то вторая, наоборот, восхваляет до небес. Интересующие меня сообщения начинаются примерно с середины. Статьи о здоровье, сплетни, новости культуры, обзоры новых фильмов, интересные события в стране и за границей.

Оторванные страницы газеты я складываю в папку с надписью «Для мамы», остальное выбрасываю в корзину для мусора.

Ася как-то раскрыла папку, уселась читать и не смогла оторваться.

– Слушай, Даш, из этих историй вполне получится «Сборник самых интересных историй в мире». Надо обработать материал, поменять имена, места событий перенести в другое время и страну. Ничего особенного, зато бабки появятся, получится стопроцентный бестселлер.

– А потом нас обвинят в плагиате. Представляю заголовок в газете: «Две девушки воровали интеллектуальную собственность».

– Прямо-таки воровали. Девочка родилась с одной грудью. Близнецы, которых разделили в детстве, нашли друг друга через сорок лет, их мужья и дети носят одинаковые имена. Солдат не знал, что война давно