Каждый ненормальный с вывихнутыми мозгами, увидев тебя, потечет, словно кобель весной, начнет преследовать, звонить по ночам, поджидать у подъезда. О чем ты только думаешь?..

Мама глубоко затягивается, выпускает дым прямо в экран.

Пользуясь дымовой завесой, снимаю блузку, стаскиваю через голову бюстгальтер и набрасываю на себя просторную футболку. Какое облегчение – сидеть под кондиционером в одних трусах и футболке, проклятая жара за день выжала из меня последние капли влаги.

– Эйтан – нормальный парень, не похож на маньяка, успокойся. Мы познакомились, он поехал со мной проверить, как машина едет. Приехали в матнас, там у меня занятия с хором.

– Матнас?

– Клуб по-нашему. После репетиции Эйтан пригласил меня на день рождения сестры. Они родились в один день, но с разницей в год.

– Значит, двойной день рождения.

– Нет, празднуют только день рождения сестры.

– Если они родились в один и тот же день…

– Так он сказал.

– Странно. У него с головой все в порядке? Человек без дня рождения. У нас в больнице произошел подобный случай. В приемное отделение поступил пациент с жалобами на головные боли, руки дрожат, говорит несвязно, оглядывается по сторонам, как будто ищет кого-то. Когда оформляли больничную карту, не мог назвать точную дату рождения, домашний адрес, имена и телефоны родственников. Одним словом, лунатик, свалился на землю в поисках лучшей жизни. Позвали на консультацию невролога. Тот бегло посмотрел на парня, спросил пару предложений, затем не поверишь, что он сделал…

Мама затягивается сигаретой, выпускает колечки дыма, стряхивает пепел в невидимую пепельницу. Я держу фасон, молчу, эту историю я слышала раз пять.

– Невролог достает из кармана айфон, проводит аппаратом перед глазами лунатика, словно гипнотизер на сцене. Пациент очнулся, пришел в себя, ручки успокоились, на лице появилась блаженная улыбка. Оказалось, он потерял свой мобильник, с которым не расставался ни на минуту, носился с ним как с писаной торбой, ночью клал рядом в постель вместо подружки.

Я блею, как молодая овечка, увидев ростки свежей, зеленой травы после затяжной зимы. У мамы такая реакция вызывает тревогу и удивление.

– С тобой все в порядке? – Она пристально всматривается в экран, почти уткнулась носом в стекло. – Ты меня слышишь?

– Да, мам. Бесподобная история, впервые слышу. Ха-ха. Здесь похожих персонажей не меньше. Носятся с мобильниками, уткнувшись в дисплей, боятся оторваться на мгновение, вдруг пропустят что-то важное. Смесь зомби и дебилов. Я их так и называю – зомбилы.

Мне расхотелось спать, наступило второе дыхание, как у марафонцев. Усталость вдруг исчезла, растворилась в кармане фокусника. В самый раз заварить чашечку кофе, двойной эспрессо, добавить к густому напитку чуточку кипятка, насыпать ложечку коричневого крупномолотого сахара, вприкуску рисовый крекер, намазанный сверху повидлом. Кофеварку швейцарского производства Аська получила в подарок от одного из бывших в употреблении приятелей, имя которого стерлось из памяти, но за чудный подарок долгая ему память.

– Дашуль, я пошлю тебе денег, а? Раз ищешь работу, значит, сидишь голодная. Сто долларов. Пожалуйста, согласись.

– Мам, мне надо в туалет. Перерыв пять минут.

Мама всеми силами сопротивлялась моему отъезду в Израиль, пыталась отговорить от необдуманного поступка. На попытки вернуть меня на путь праведный я реагировала, словно бык на красную тряпку. Только недавно прочитала выводы ученых: быки, оказывается, дальтоники.

Тогда мама предложила мне деньги: сколько ты хочешь, каждый месяц буду тебе выдавать деньги, ты и так не сильно нуждаешься, я тебе ни в чем не отказываю, что тебе так приспичило ехать в Израиль? Надеешься увидеть отца?

Она была права. Я умирала, хотела увидеть папу. Мне снились бесконечные сны. Мы вдвоем гуляем в парке, плывем на лодке по озеру. Подбрасывает меня вверх, я пушинкой взлетаю выше облаков, парю, как параплан. Покупает мой любимый пломбир. Мы смеемся над чем-то. Умелыми руками моет мою голову, расчесывает волосы, движениями профессионала подрезает хвостики, завязывает банты на косичках. И так каждую ночь. Сны забирали у меня энергию, проснувшись, с полузакрытыми глазами я бродила шаркающими шажками по квартире, заходила в мамину спальню, заглядывала под одеяло, вдруг он прячется там. Разочарованная, продолжала обход, натыкаясь на мебель, заглядывала в ванну, открывала дверь туалета, возвращалась в свою кровать.

Я решила сбежать в Москву, купить билет на самолет в Тель-Авив, а маме позвонить только после приземления. Она начнет плакать и умолять меня вернуться. Я в ответ гордо отвечу папиными словами, за точность не ручаюсь: прошлое история, завтра неизвестно, надо жить сегодня, пока солнце не зайдет. Говорил папа это или не говорил, не помню, но сама фраза мне очень нравилась.

План мой был обречен на провал, не в деньгах дело. Рассматривая изменения своей фигуры в трельяже, я случайно нажала на кнопку в глубине одного из ящичков. Раздался щелчок, еле слышимый, словно спичка разломалась, двойное днище ящичка сдвинулось, в глубине лежали аккуратно разложенные пачки новеньких долларов. Я впервые увидела «зеленые», «баксы». Почему-то наши рубли называют «деревянные», бумагу делают из древесины, может, поэтому. Итак, долларов в ящике хватит на билет до Тель-Авива. Единственная загвоздка – паспорт. Заграничный. Кто его мне выдаст без разрешения мамы?

На меня вдруг нашло озарение. Просветление разума. В меня не ударила молния, после чего во мне открылись чудесные свойства зажигать лампочки прикосновением руки, силой мысли передвигать предметы, взглядом парализовать бандита с ножом. Вышеописанные байки хороши для любителей Стивена Кинга.

Намного проще. Я пересекла лестничную площадку и нажала на кнопку звонка. Дверь открыл Мишка Левинсон, единственный отпрыск соседей, черноволосый, аккуратно причесанный (днем и ночью, в чем я не сомневалась), в руке внушительных размеров книга, такой убить таракана не промахнешься. Сам он пухлый, как объевшийся пирожков с кремом Давид из Флоренции.

– Мама дома? – Я не посчитала нужным поздороваться.

Мишка игнорировал мое существование с тех пор, когда мы застряли вдвоем в лифте примерно на час. До прибытия аварийной службы всезнайка провалялся на полу в полусознательном состоянии. Клаустрофобия. Спрашивается, если он знал, какая у него проблема, почему не поднялся по лестнице? Я разговаривала с ним, пыталась подбодрить, «ничего страшного, держись», ничего не помогло. С тех пор, увидев меня, он отворачивает голову. Мысль о том, что я видела его в унизительном положении, плохо влияла на его самолюбие.

Мамаша истребителя тараканов Клара Моисеевна величественно кивала на мои «доброе утро», «здрасте» и «с наступающим». Солидные габариты, муж – профессор с международным именем, сын – гений – такое сочетание отражалось в поведении женщины. Она смотрела на всех свысока в прямом и переносном смысле слова, никогда не останавливалась поболтать с соседками по дому. Покупки в супермаркете заказывала по телефону, раз в неделю посыльный с тележкой, загруженной продуктами, надолго занимал лифт, вызывая недовольство жильцов.

Клара Моисеевна питала теплые чувства к двум профессиям – врача и парикмахера. Первые продлевают жизнь, вторые украшают жизнь. Соседка регулярно наведывалась к специалистам в местной поликлинике и с точностью хронометра посещала заведение, где работал мой папа. Вот почему моя малоприметная особа обладала неким приоритетом по сравнению с другими смертными, будучи гибридом двух специалистов.

Клара Моисеевна внимательно осмотрела меня с головы до ног. Мы не сталкивались на лестничной площадке несколько месяцев, за это время я стремительно подросла и набухла в определенных местах.

– Дашенька, солнышко, как ты изменилась, – заворковала соседка грудным голосом, – тебя не узнать, красавица на выданье. Мишенька, пригласи Дашеньку в гостиную. Я разогрела оладьи в микроволновке, покупаю готовые в замороженном виде.

Готовые оладьи оказались на вкус не хуже свежеиспеченных, слегка поджаренные по краям, политые сверху растопленным шоколадом, они таяли во рту со скоростью снежинок на ладони.

Мише явно передался мой аппетит. Он поглощал деликатес с максимально допустимой скоростью: или проголодался, или боялся, что ему мало останется. Опустошив тарелки, мы, как сытые коты, откинулись на спинку стульев. «Надо почаще приходить к ним в гости», – мелькнула мысль, лениво пробиваясь через внезапно подкравшуюся,