class="p1">Она смотрит на меня, ее глаза встречаются с моими с вызовом. — Это был один из моментов?

Я ухмыляюсь. — Я бы так сказал.

На короткое мгновение мы стоим в тишине, напряжение между нами столь же ощутимо, как гул города внизу. Когда она наконец полностью поворачивается ко мне лицом, в выражении ее лица мелькает что-то — любопытство, веселье, может быть, даже уважение.

— Спасибо за ужин, — говорит она искренним тоном. — Это было… неожиданно.

— Надеюсь, это будет приятной неожиданностью, — говорю я, ухмыляясь.

Ее губы дергаются, но она не дает мне удовлетворения в виде широкой улыбки. — Я позволю тебе решить.

Буря снаружи усиливается, вдалеке грохочет гром, а дождь стучит в окна. Я смотрю на Кьяру, ее рука зависла около сумочки, словно она раздумывает, стоит ли бросать вызов буре. Ее губы сжимаются в тонкую линию, выдавая ее разочарование.

— В такую погоду ехать опасно, — говорю я спокойным, но твердым тоном. — Останься на ночь.

Ее брови выгибаются, на лице мелькает скептицизм. — Что бы мы сделали, Серж? Смотрели на дождь, пока он не прекратится?

Я тихонько хихикаю и иду к бару, наливая два стакана виски. — Поговорим, — говорю я, поворачиваясь к ней с ухмылкой. — Я нахожу твою компанию… увлекательной.

Ее глаза сужаются, но в ее взгляде нет злобы. Она колеблется мгновение, прежде чем снять пальто и устроиться на кожаном диване. — Ладно. Просто для протокола: я не из тех, кто болтает без дела.

— Хорошо, — отвечаю я, садясь рядом с ней и протягивая ей напиток. — Я тоже.

Виски мягкий, согревает мою грудь, когда я делаю глоток. Она делает то же самое, ее движения грациозны, но осмотрительны, ее взгляд устремлен на бурю снаружи. Тишина между нами заряжена, тяжелая от невысказанных слов. Когда она наконец смотрит на меня, в ее глазах есть вызов.

— Итак, Серж, — говорит она тихим и поддразнивающим голосом, — это твое представление о гостеприимстве? Приглашать соперников на виски и… вежливую беседу?

— Ты больше не соперница, Кьяра, — говорю я, наклоняясь ближе. — По крайней мере, не сегодня.

Она не вздрагивает, но ее дыхание становится глубже, ее грудь поднимается и опускается в такт буре снаружи. — Ты опасно обаятелен, ты знаешь это?

— Да, — отвечаю я, понижая голос. — Ты не кажешься той, кого легко поколебать.

Ее губы слегка приоткрываются, и на короткий момент внешний мир перестает существовать. Я чувствую исходящее от нее тепло, напряжение между нами настолько сильное, что кажется, будто оно может лопнуть в любой момент. Ее глаза мелькают на моих губах, всего на секунду, но этого достаточно.

Я ставлю стакан и наклоняюсь, моя рука касается ее щеки. — Скажи мне остановиться, — бормочу я.

Она не делает этого. Вместо этого ее дыхание прерывается, и когда я прижимаюсь губами к ее губам, она встречает меня на полпути. Поцелуй сначала медленный, осторожное исследование, которое быстро углубляется. Ее руки перемещаются на мои плечи, ее ногти скользят по моей коже через ткань моей рубашки.

Я притягиваю ее ближе, одна рука скользит к ее пояснице, а другая запутывается в ее волосах. Ее вкус опьяняет, идеальное сочетание виски и чего-то уникального. Она не отстраняется, не колеблется, и это только подстегивает меня.

Снаружи бушует буря, но здесь, в этот момент, все остальное меркнет. Когда мы наконец отрываемся друг от друга, ее щеки горят, губы слегка припухли.

Момент висит между нами, заряженный воздух густеет от напряжения. Ее смех затихает, и наши глаза встречаются, молчаливый вызов проходит между нами. Я снова наклоняюсь, захватывая ее губы своими, на этот раз с большей силой, с большим намерением. Она тихонько вздыхает у моего рта, ее нерешительность тает во что-то более смелое, когда она целует меня в ответ с таким же пылом.

Я скольжу рукой вниз к ее талии, притягивая ее ближе, пока между нами не остается места. Ее пальцы впиваются в мои волосы, дергая меня ровно настолько, чтобы подстегнуть. Поцелуй становится все более жадным, глубоким, как будто мы проверяем пределы друг друга. Я слегка отталкиваю ее назад, наблюдая, как ее грудь поднимается и опускается с каждым быстрым вдохом.

— Ты кажешься еще вкуснее, когда не пытаешься со мной спорить, — бормочу я низким и дразнящим голосом.

Ее губы изгибаются в ухмылке. — Ты становишься еще более невыносимым, когда думаешь, что победил.

Я смеюсь, звук мрачный и грубый. — О, Кьяра, — говорю я, крепче сжимая ее в объятиях, пока веду ее в спальню. — Я всегда побеждаю.

Прежде чем она успевает ответить, я подхватываю ее на руки. Ее глаза расширяются от удивления, но она не протестует. Она обхватывает мою шею, когда я несу ее через дверной проем, захлопывая его за нами. Буря снаружи кажется зеркальным отражением здесь, напряжение потрескивает с каждым моим шагом.

Я опускаю ее на кровать, но вместо того, чтобы погрузиться в нее, она заложила руки за спину, подперев себя, и посмотрела на меня с поднятой бровью. — Это то место, где я должна упасть в обморок?

Я усмехаюсь, расстегивая верхнюю часть рубашки, не отрывая от нее взгляда. — Это зависит от обстоятельств. Ты собираешься все усложнить?

Она пожимает плечами, ее ухмылка становится шире. — Может быть. Мне нравится, чтобы все было интересно.

Я наклоняюсь, кладу руки по обе стороны ее бедер, запирая ее в клетку. — Я могу справиться с интересным, — говорю я, мой голос грубый шепот. — Не забывай, кто здесь главный.

Ее ухмылка на мгновение колеблется, сменяясь чем-то другим — любопытством, может быть, или ожиданием. Она слегка шевелится, ее тело касается моего, и мне требуется вся моя сила, чтобы не прижать ее прямо там и тогда.

— Я не сдаюсь легко, — говорит она вызывающим тоном.

— Хорошо, — отвечаю я, проведя рукой по ее бедру. — Мне нравится вызов.

Я притягиваю ее ближе, одним быстрым движением она распластывается на матрасе. Ее смех превращается в тихий вздох, когда я прижимаюсь своим телом к ее, прижимая ее запястья над ее головой. Мой член напрягается в моих брюках, когда я расстегиваю молнию, и он выскакивает. Толстый и длинный, он лежит на внутренней стороне бедра Кьяры.

Она выгибается подо мной, ее дыхание учащается, когда мои губы скользят вниз по ее шее, оставляя за собой тропинку жара. Когда я вхожу в нее, она издает сдавленный звук, такой восхитительный, что я мог бы поглотить ее.

— Все еще думаешь, что я невыносим? — бормочу я ей в кожу.

— Абсолютно, — выдыхает она, хотя ее голос дрожит.

Я ухмыляюсь, мои зубы касаются нежного изгиба ее плеча. — Ты пожалеешь, что