Он так позеленел, что Таня испугалась, что онее ударит, и на всякий случай отодвинулась.

– Ясно, ясно. Вообще-то я уже иду спать…– сказала она, грустно подумав, что как кролик дядя Герман был кудасимпатичнее.

Хоть дядя Герман едва ее не придушил, затовоспоминание о «морковно-капустном» периоде его жизни заставило самого доброгодепутата забыть про подозрительный чемодан. Он сжал руками виски и,раскачиваясь как маятник, ушел в спальню. За ним, семеня короткими ножками,убежала Пипа. С Таней осталась только тетя Нинель.

– Сейчас зима, на лоджии холодно, поэтомуляжешь в большой комнате! И попробуй только шастать ночью по квартире – шкуруспущу! Свет не включать! Телевизор не трогать! – сказала она, глядякуда-то в стену над Таниной головой.

Тетя Нинель закрыла входную дверь на всезамки, задвинула цепочку и удалилась вслед за дядей Германом.

«Добро пожаловать! Вот я и дома!» – грустноподумала Таня.

Забравшись на диван, она обхватила рукамиколени. Ей вспомнилось прощание с Баб-Ягуном и Ванькой Валялкиным. Расставаясь,они обменялись адресами. Будут ли они писать? Всего шесть часов назад онавылетела из Тибидохса, но уже теперь одиночество глодало ее как червь. Ейужасно нужен был кто-то близкий и любящий, кому можно обо всем рассказать.

Она задвинула чемодан с привидениями поддиван, положила сверток с Черными Шторами на кресло и легла, прижав к себеконтрабас.

– Только ты у меня остался! Даже не знаю,сможем ли мы здесь с тобой летать? – всхлипывая, сказала она контрабасу.

Струны контрабаса печально загудели.

* * *

Потянулись тоскливейшие дни. Дурневы словносговорились отравить Тане жизнь, сделать ее как можно невыносимее.

Пипа шпионила за ней целыми днями и чуть чтомчалась ябедничать. Тетя Нинель донимала бесконечными придирками, а дядя Германвообще ее не замечал, словно вместо Тани было пустое место. Он даже по имени кней почти не обращался, а когда однажды в кухне Таня случайно села на его стул,дядя Герман брезгливо потребовал: «Уберите это отсюда! Это здесь не сидело!»

Зато когда к ним приходили журналисты, дядяГерман неузнаваемо преображался. Он заставлял Таню сесть рядом с собой, обнималее за плечи и говорил:

– Я ужасно рад, что она нашлась! Она мнекак родная! Хотя, знаете, с этой девчонкой столько проблем. Мы с женой взяли ееиз трудной семьи…

– Почти что с помойки! – немедленновлезала Пипа.

– Дочка! Это невежливо! – фальшивоужасалась тетя Нинель, но тотчас начинала громко шептать: – Хотя, говоря посекрету, так оно и было… Каких трудов нам стоило ее отмыть и элементарнонаучить пользоваться ножом и вилкой!

Таня терпеливо сносила все это, хотя былачистоплотнее Пипы в сто раз, а уж вилкой пользовалась явно лучше самой тетиНинели, которая чистила ею ногти. Просто Дурневы обожали говорить гадости проЛеопольда Гроттера и его жену Софью.

До десяти лет Таня не знала, что ее родителипогибли. Она думала, что ее папа сидит в тюрьме, а мама попрошайничает навокзале. Так ей, во всяком случае, врали Дурневы. Лишь в Тибидохсе она узналаправду, что Леопольд и Софья Гроттеры были величайшими магами и погибли, защищаяее, когда Тане не исполнилось еще и года.

В школе же – в ее старой лопухоидной школе –все было вообще кошмарно. Таня и не предполагала, что успела так от нееотвыкнуть. Все предметы казались ей ужасно бестолковыми. Не было ни летающихжурналов, ни закопченных котлов, ни преподавателей, спускавшихся с потолка нагамаке, как профессор Клопп. Никто не лечил на уроках грифонов, как Тарарах, ине накладывал сглаза, как Зубодериха, чтобы веселее было учить заклинания. Всебыло скучно и обычно. А самое скверное, что не было магического пилотажа –любимого предмета Тани.

Одноклассники, науськанные Пипой, смотрели наТаню подозрительно и все допытывались, куда подевалась ее родинка с кончиканоса. Она что, пластическую операцию сделала? Откуда им было знать, что то, чтоони принимали за некрасивую родинку, на самом деле было талисманом ЧетырехСтихий, исчезнувшим во время схватки Тани с Чумой-дель-Торт?

Зато Генка Бульонов – бестолковый увалень,когда-то случайно подглядевший, как Таня летает на контрабасе, – ходил заней по пятам и приставал с дурацкими расспросами. Вскоре Тане это надоело, иона всерьез стала подумывать, не наложить ли на него, чтобы он отстал,какую-нибудь небольшую порчу.

Вернувшись в пятницу из школы, Таняобнаружила, что тетя Нинель стоит у кресла и держит в руках сверток с ЧернымиШторами.

«Вот дырявая голова! И почему я их неспрятала?» – спохватилась девочка.

Крича «Не открывайте его! Не надо!», Танябросилась к свертку, но тетя Нинель уже щелкнула ножницами. Перерезанныймагический шнурок скользнул на пол и, превратившись в юркую змейку, быстроуполз за батарею.

– Какие тяжелые кисти! А знаешь, ничего!Старомодные, но стиль есть!.. Где ты их взяла? – подозрительно спросилаДурнева, разглядывая шторы на свет.

– Мне их дали…

– Ах да, знаю… тот самый чокнутыйстаричок! – презрительно воскликнула тетя Нинель.

Зная, что Дурневы все равно ей не поверят,Таня ничего не рассказала им про Тибидохс. Они же отчего-то решили, что девочкапрожила целый месяц у какого-то старичка и его жены, адрес которых отказываетсяговорить. И этот-то задвинутый старичок якобы и подарил Тане шторы и чемодан.

– Знаешь, что я решила? Я повешу их усебя в спальне! Это будет стильно! – заявила тетя Нинель. – Тольковначале их нужно сдать в химчистку! На них грязи три килограмма!

– Их нельзя в химчистку! Ни в коемслучае! – испугалась Таня, заметив, что края штор гневно затрепетали.

Как всякий уважающий себя волшебный предмет,шторы ужасно гордились, что их не стирали со времен Древнира.

– Можно – нельзя… У тебя спросить забыла!Марш делать уроки! – фыркнула тетя Нинель и ушла, перекинув Черные Шторычерез плечо.

Разумеется, она не могла заметить того, чтоотлично было видно стоявшей позади Тане. А именно, что Черные Шторы мстительноизобразили скрещенные кости и череп. Причем череп неуловимо смахивал почему-тона лицо тети Нинели.

Таня вздохнула, сообразив, что тетю Нинель ейне переубедить. Она толстокожая как бегемот и упрямая как целое стадо ослов.

– Ну и ладно! Я предупреждала. Затотеперь она не будет жаловаться на бессонницу! – пробурчала Таня изаглянула под диван, проверяя, цел ли чемодан с привидениями.