есть больница. Здоровье там мигом поправят. Министр здоровья, подтвердит. У противоположной стены, один из свиты усиленно замахал головой, видимо в знак подтверждения. Удивительно, как он смог услышать слова Главнокомандующего находясь от трона дальше, чем астронавты.

– А пока вы пройдете карантин от нравственного разложения и тлетворного влияния внешних сил. Вы можете передвигаться в наших покоях только в сопровождении охраны. За вашу безопасность отвечает один из лучших. Юра, займись ими. Глаз не спускай!

Как из ниоткуда, рядом с ними появился военный. На голову выше каждого из них, он возвышался рядом с ними как скала. На нем была рубашка военного покроя цвета хаки с закатанными рукавами. Из под нее была видна хорошо накачанная мускулатура. Голова на бычьей шее была похожа на старую мраморную скульптуру. Вместо правой брови краснел до самого уха плохо сросшийся шрам. Хмурое выражение лица и жуткий шрам создавали образ бойца, незнающего милосердия. Но его мягкий, проникновенный баритон разрушал этот образ.

– Меня зовут Юра. Пойдемте со мной.

В этот момент, Дмитрий Дмитриевич проходя мимо них к Главнокомандующему, бросил на Юру недовольный и подозрительный взгляд. Кажется, он не одобрял этого назначения. А Юра быстро потащил астронавтов из залы. Они чуть ли не бегом выскочили в коридор, и за ними закрылась царская скрипучая дверь.

Несмотря на свою внешность этот несуетливый молодой человек, не вызывал антипатии как все остальные. С первой секунды было видно, что он в меру смышленый, не лишен человеческой эмпатии. К тому же он сразу старался быть полезным.

Борис спросил его:

– Странно! Ваш Главнокомандующий ни о чем нас не расспросил. Ничего не захотел узнать. Такое событие – возвращение людей с Марса! Это же величайшее достижение прогресса. А ему все равно! Нам это не понятно.

Юра, уводя их дальше по коридору, ответил как-то доверительно, при этом посмотрев по сторонам, и низко наклонив голову, как будто опасаясь кого-то.

– Дело в том, что величие Главнокомандующего определяется тем, насколько он может затормозить прогресс! Прогресс это необузданная стихия, если его не тормозить – будет беда. Люди восстановят города с дорогами и комфортными домами. Больницы для всех … машины будут доступны всем. И тогда удобства быстро превратят людей в слабых созданий, которых легко могут поработить захватчики. Вообще – люди перестанут быть сильными людьми, … – он говорил заученными фразами и, кажется, стеснялся астронавтов.

– Но посмотри на нас, мы ведь порождение, и даже достижение этого самого прогресса. Посмотри – мы счастливые, никем не порабощенные люди. Мы свободные астронавты.

Юра еще раз оглянулся:

– Не надо так с нами снисходительно говорить. Мы вам, конечно, не говорим, но мы все понимаем и знаем. Вы не люди! Вы инопланетяне! Не скрывайте это от нас. Нам обидно! Не считайте нас глупее, чем мы есть на самом деле.

– Вы серьезно так все думаете? Неужели вы ничего не знаете о программе заселения Марса?

– Ну, – он смутился от чего-то – лучше об этом молчать и вам и нам.

– Почему молчать? – Рудольф вспылил, но Борис отдернул его.

– Бесполезно! Не трать силы.

Юра предложил:

– Может вам поговорить с министром пропаганды, Воландовичем? Я так не умею правильно говорить. А он умный. Наш министр пропаганды слепой. Нет, не беспокойтесь, он все видит. Просто все верят, что он слепой. Он тоже верит. Он больше других верит, поэтому он министр пропаганды. Задавайте ему любые вопросы. Он все знает.

– Так слепой, или нет? – спросил ничего не понимающий Алекс.

– Вы сами все увидите, – засмущался Юра.

Они согласились встретиться с министром пропаганды.

Оказалось, кабинет министра был недалеко. Здесь уже не было пышного убранства. Скромно. Сам министр с крупной и рыхлой фигурой, с круглым, гладким лицом, был в черном с белым подбоем одеянии до пола, которое напоминало снизу халат монаха, а сверху военный френч, застегнутый на все пуговицы до самого подбородка. Было ощущение, что он их ждал. Встал навстречу и жестом показал, где им можно присесть. Юра остался стоять в дверях.

Голос министра, как и его внешность, был неприятным. Чересчур жесткий, однотонный. Весь его облик был как иллюстрация одной застывшей эмоции. И эта эмоция была недоброй.

– Господин министр, мы прошли немного по городу, видим – идет война? С кем вы воюете? – Борис начал беседу без приветствия.

– Видите? Я не вижу! В общем смысле, мы не воюем! Вы ошибаетесь! У нас идут боевые действия, это да. Но нам приходиться защищаться! Постоянно проводить специальные операции. Что вы хотели? Кругом враги! Но мы, повторяю, не воюем. Мы самый миролюбивый народ на Земле. Мы за мир во всем мире! Помогите мне, – он встал и пошел, ощупывая палочкой дорогу перед собой.

Алекс автоматически вскочил со стула и бережно поддержал его под локоть, помог. Борис продолжал спрашивать:

– Вы знаете свою историю? Что произошло с вами за последние двадцать лет?

Министр достал из шкафа на стене кружки, бутылку с водой и поставил их на стол. Все это он проделал, как будто был зрячим, но при этом помощь Алекса не отвергал, как будто, действительно был слепым. Он вернулся в свое кресло, сказал Алексу: «Благодарю», и продолжил:

– Смотря, что вас интересует? История это живое действие, – он подвинул к себе кружку и медленно стал наливать воду из бутылки в кружку, как человек с прекрасным зрением.

– Она все время меняется, ваша история, как вода: вот она спокойная, плавная, а, вдруг,– буря, все сметает на своем пути. Речка: поставим камень, увидим как вода завихряется. А можем поставить плотину и тогда получим полноводное озеро. Все зависит от нас, живущих сейчас … Чтобы рассуждать об истории, нам нужны вводные данные. Что именно вас интересует? Какое время? Какие исторические персонажи? В каком контексте? С какой интонацией: отрицательной, сильно отрицательной, героической, положительной и т.д.? И тогда мы напишем историю для вас. Все зависит от поставленной задачи.

Друзья мгновенно разлили поровну оставшуюся воду и с наслаждением выпили.

– Но, есть же факты, нельзя им противоречить, – продолжил разговор Борис.

– Вы, видать, совсем необразованный. Вас плохо учат там, в вашем космосе. Замечу вам попутно: наше образование лучшее в мире. А теперь, выясняется, и лучшее в Солнечной системе! Так вот, объясняю вам, факт сам по себе не имеет смысла. Главное – его интерпретация. Как вы захотите, так и будет. Главное – правильно хотеть. Управление желаниями – вот, основа любой общественной науки. Исторического образования, в том числе.

– Вы сказали: ваше образование лучшее в мире. А какие другие образовательные