— Еще раз спрашиваю, — повторил Егор устало, — что нужно?Давай, давай, соображай быстрее!

Руководитель вытаращил бессмысленные белые глаза, силясьсфокусировать взгляд на Егоре.

— Ну что? — поторопил Егор. — Вспомнил? Вспоминай, холодноочень.

— Димка… — пробормотал руководитель, делая судорожныедвижения горлом, — он денег должен… Пашке Хвосту… Пашка… послал…

— Ко мне послал? — уточнил Егор и еще раз встряхнул куртку.

— Все знают, что у Димки… братан богатый… Мы и решили…

— Решили! — фыркнул Егор и разжал руку. Юнец повалился наколени, потом встал на четвереньки и стал раскачиваться из стороны в сторону.Ему было даже хуже, чем предполагал Егор. Слабоват оказался руководитель.Слабоват и хлипок. Его напарник сидел, привалившись спиной к ограде, и заунывностенал, закрыв лицо руками.

— Сколько денег? — Только спросив про деньги, Егор вспомнил,что бумажник они у него вытянули. Носком ботинка он слегка пнул в бокстенающего Вована и протянул руку. Бумажник мгновенно ткнулся ему в ладоньсытым кожаным брюхом. Егору стало смешно.

— Триста… — кашляя, выдавил из себя руководитель.

— Стоило так надрываться… — пробормотал Егор и, вытащив трибумажки, кинул их в лужу. Бумажки задрожали, разлетелись. Юнцы как по командеповернули головы и уставились на доллары, плывущие по сморщенной от ветра лужек другому берегу.

— Больше ко мне не ходите, — предупредил Егор, засовываябумажник в карман. — Денег не дам. И Пашке вашему передайте, пусть он лучше сДимкой никаких дел не имеет. Это вам повезло еще, что охрана не выскочила.Отметелили бы всерьез. Они ребята дотошные. Все ясно?

Несостоявшиеся головорезы завороженно смотрели на него, какбы опасаясь, что он передумает и сам начнет их “метелить” всерьез.

— Пока, ребята, — попрощался Егор и пошел к освещенномуподъезду.

Господи, какой идиот его брат! Сто раз говорил матери, чтопарень пропадет, если никто так и не удосужится обратить на него внимание, такнет же! Дошло до того, что какие-то молокососы из-за Димкиных шалостей присталик Егору. Сдохнуть можно от смеха…

Железная дверь, примостившаяся рядом с гофрированнымиворотами, распахнулась в тот самый момент, когда Егор поднял руку, чтобы нажатькнопку домофона.

— Егор Степанович! — выпалил заспанный, но рьяный охранник изаглянул Егору за спину. — Я смотрю, машина ваша подъехала, а вас нет…

— Все в порядке, — сказал Егор. — У меня брелок опять неработает.

И, проследив за взглядом охранника, тоже оглянулся втемноту. Двое из лужи улепетывали, спотыкаясь и чуть не падая. Охранник вытаращилглаза.

— Все в порядке, — с нажимом повторил Егор, не в силахничего объяснять.

Раньше надо было проявлять служебное рвение, сердито подумалон про охранника. Теперь чего же… А Димку он отлупит, как только до негодоберется.

— Можно я уже заеду? — спросил Егор вежливо. — Третий час…

— Да я сам заеду, Егор Степанович, — заторопился охранник иеще раз оглянулся в темноту, где стихали шаги молокососов. — Поднимайтесь ксебе. И рука у вас…

— Царапина, — усмехнулся Егор и вытер кровь о кирпичнуюстену. — Спокойной ночи. Ключи в зажигании.

“Ну, родственники, погодите… Вы меня еще не знаете. Привыклиотноситься ко мне, как к доильному аппарату, из которого можно бесконечнонадаивать деньги, не хватало еще из-за вас в уличные потасовки ввязываться…”

Егор ввалился в квартиру и, сердито сопя, стал стаскивать сног ботинки. В глубине квартиры горел свет — дед, должно быть, ждал его, какобычно, до глубокой ночи.

Расшвыряв ботинки, Егор прошлепал в ванную и открыл воду.Ранения оказались поверхностными и незначительными — просто содрана кожа. Отводы ладони сразу защипало, и Егор стал шарить на полках в поисках йода.

Где в их квартире может быть этот растреклятый йод?!

Он с силой захлопнул пижонскую зеркальную дверцу и очутилсянос к носу с дедом, который маялся у входа в ванную и не решался войти.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

— Что так поздно? — наконец бодро спросил дед. — Я тебяраньше ждал.

— Я гулял, — заявил Егор тоном восьмиклассника, опоздавшегок семейному просмотру программы “Время”. — А что? Я пропустил что-тоинтересное?

— Что у тебя с рукой? — спросил дед. Когда ему не нужно былоприкидываться беспомощным стариком, он становился зорким, как горный орел,вылетевший на охоту.

— Шальная пуля, — объяснил Егор терпеливо.

Он вышел из ванной, обошел деда и отправился в кухню.

— Дед! — закричал он оттуда. — Ты не знаешь, у нас есть еда?

— Какая шальная пуля? — спросил дед, появляясь на пороге. —Что произошло, Егор?

— Произошло столкновение с реальностью, — сказал Егор ираспахнул холодильник. — Два-ноль в мою пользу. Будешь омлет?

— Все живы? — осведомился дед. — Обошлось без жертв?

— Без жертв не обошлось, но все живы. — Егор налил в мискумолока и стал ожесточенно взбалтывать. — Поставь на плиту сковородку.

— Егор, ты можешь говорить по-человечески? — Дед зашелнаконец в кухню и водрузил на полированный пластик плиты плоскую сковородку. —В конце концов, я твой единственный дед и ты должен разговаривать со мной уважительно.

— Уважительно не могу, — ответил Егор, продолжая болтатьвилкой в миске. — Есть очень хочется.

— И пиджак порван, — заметил дед осторожно. — Ты что? Ивправду… дрался?

— Я не дрался. — Егор вылил яйца на раскаленную сковородку.— Я бил морду. Точнее, не морду, а две. Дед, все это совсем неинтересно. Яникого не покалечил, если ты об этом…

Дед присел к столу и положил на светлое дерево узловатыекрасные руки. По тому, что он не сел на свое любимое место — в кресло с высокойспинкой, стоящее вплотную к окну, — Егор понял, что он действительно сильноволнуется. Это уж совсем ни к чему…

— Дед, я же тебе говорю, что все в порядке! Что это тыразнервничался? Мало ли придурков по ночам шляется…

Он приподнял ножом край омлета, проверяя его готовность.Есть хотелось так, что Егор готов был съесть его сырым.

— Это из-за Димы, да? — спросил дед тоном провинциальноготрагика, дающего бенефис. — Все случилось из-за Димы?

От столь неожиданного всплеска проницательности Егороторопел.

— С чего ты взял?