– Ты к кому, девочка? – спросил он неожиданновысоким голосом.

Ее покоробило это небрежное «девочка». Какая она емудевочка? Это те, возле подъезда толкущиеся дуры – девочки, даже не девочки, адевицы. А она – совсем другое дело.

– Я к Вильданову, – холодно ответила она, стараясьскрыть внезапно охвативший ее испуг.

– А он тебя звал? – продолжал допрос тонкоголосыйдетина.

– Да, – соврала она, тут же устыдившисьсобственной глупости. Какой смысл врать, когда каждое ее слово он можетпроверить? Вон и телефон стоит прямо перед ним.

– А если я позвоню ему и спрошу, что будет? –насмешливо осведомился охранник.

Лера набрала в грудь побольше воздуха и сказала:

– Скажите ему, что пришла дочь композитора Немчинова.

Детина хмыкнул, но глаза перестали казаться пустыми, в нихмелькнуло что-то вроде любопытства. Будто нехотя снял он трубку и набрал номер.

– Вячеслав Олегович? Это дежурный. Тут к Игорю девочкапришла, говорит, что она дочь композитора какого-то…

– Немчинова, – тут же подсказала Лера, –Геннадия Немчинова.

– Геннадия Немчинова, – послушно повторил за нейдетина. – Не знаю, спрошу сейчас. Тебя как звать? – обратился он кЛере.

– Валерия Немчинова.

– Валерия, – произнес он в трубку. – Ага,ладно.

Положив трубку, дежурный несколько мгновений разглядывалЛеру не то скептически, не то с интересом.

– Поднимайся, – наконец процедил он. – Шестойэтаж.

– А квартира?

– Тебе откроют.

Она поднялась в лифте на шестой этаж и, когда автоматическиедвери раздвинулись, сразу увидела мужчину, стоявшего к ней лицом. В первый моментона его не узнала.

– Лерочка? – взволнованно сказал мужчина, и тутона вспомнила его голос.

– Дядя Слава!

Ну конечно, это же дядя Слава, папин друг! Лера не виделаего семь лет, с тех самых пор, как родителей не стало, но когда они были ещеживы, трех дней не проходило, чтобы дядя Слава не пришел в гости. Надо же, каквсе обернулось! Знала бы она, что дядя Слава близок к Игорю Вильданову, давнобы уже познакомилась со своим прекрасным принцем. Во всяком случае, не сейчас,а еще два месяца назад, когда впервые увидела его и поняла: «Это он». Целых двамесяца потеряно! Два месяца, шестьдесят восемь дней (она точно подсчитала) подвадцать четыре часа в сутки она мечтала о встрече с Ним и строила планы одинневероятнее другого, как бы познакомиться с Ним и обратить на себя Еговнимание?

Вблизи Вильданов оказался еще лучше, чем по телевизору. Леруокончательно покорила его обаятельная улыбка и негромкий ласковый голос. Онаочень боялась, что знаменитый певец будет держаться с ней заносчиво ивысокомерно, но ничего этого не произошло. Только дядя Слава все портил.«Лерочка, деточка…» Разговаривал с ней, как с маленьким ребенком. А она уже неребенок, она взрослая самостоятельная девушка, ей пятнадцать лет. Джульетта вее возрасте замуж выходила. И Игорь вслед за дядей Славой смотрит на нее как надитя малое, а вовсе не как на молодую женщину.

И вот уже три года, как она постоянно рядом с Игорем. Нет,живет она, конечно, у себя дома. Ни старая тетя Зина, ни ненавистный дед дажене догадывались, что она знакома со звездой отечественной эстрады, и не простознакома, а вхожа к нему в дом. И бывает в этом доме по два-три раза в неделю.Сначала, первые два года, просто сидела тихонько в уголке и наблюдала за своимбожеством, бегала в магазин, варила и подавала кофе, разговаривала с дядейСлавой, отвечала на телефонные звонки, когда Игорь уходил или уезжал и просил«покараулить», если кто-то очень ему нужный выйдет на связь. Мыла посуду поутрам после бурных вечеринок (на сами вечеринки ее, разумеется, не приглашали),ездила по поручениям Игоря. Молча глотала слезы, встречая девушек, с которымиИгорь спал. Молча терпела его снисходительное «Киска», не понимая, как он можетне видеть, что она его любит и что она лучше всех на свете, во всяком случаелучше тех потаскух, с которыми он ложится в постель. Она – необыкновенная, и,наверное, Игорю просто нужно время, чтобы это понять. Лера терпеливо ждала идождалась своего часа. Год назад это наконец произошло. Она еще училась водиннадцатом классе, когда стала любовницей Игоря Вильданова.

Дядя Слава был в ужасе. Он, конечно, узнал об этом первым,потому что у него были ключи и от городской квартиры Игоря, и от егозагородного дома, и он мог прийти когда угодно. Вот он и пришел, а Лера сИгорем в этот момент сидели в пенной ванне.

– Ты что, рехнулся? – орал дядя Слава. – Онаже несовершеннолетняя! Под суд пойдешь!

– Не свисти, – лениво отозвался Игорь, поднимаяруками огромную белоснежную шапку из пены и нахлобучивая ее на головуЛеры, – теперь законы гуманные. Ей семнадцать, после шестнадцати она ужене малолетка и может трахаться с кем захочет. Если по доброй воле, конечно. Тыже по доброй воле, правда, Киска?

Лера смотрела на него сияющими от счастья глазами и умиралаот восторга. Да, она не такая, как все. Вон их сколько, этих «всех», толпами заИгорем ходят, на каждом шагу караулят, а заметил и приблизил к себе он толькоее одну.

Счастье, однако, было безмятежным лишь в первую неделю.Потому что уже дней через десять снова появились другие девицы. Кроме того,Игорь ездил на гастроли, и уж что он там себе позволял – можно было толькодогадываться. Не говоря уже о том, что ключей от своей квартиры он Лере даватьне думал и категорически запрещал приходить без его разрешения. Она должна быласначала позвонить и спросить, можно ли ей прийти. И заветное «можно» в ответона слышала далеко не всегда.

И все равно она его любила и была предана ему, как собака.Смотрела восторженно снизу вверх. Все сносила. Все терпела. Ибо знала: другиедевицы дольше месяца у него не задерживаются, а с ней Игорь уже целый год.Значит, она не такая, как все. Она – особенная. И уже одним этим она быласчастлива.

А потом случилась беда. И так вышло, что помочь Игорю моглатолько она, Лера. Сначала ей показалось, что все очень просто. Надо толькоспросить деда, и не просто спросить, а потребовать, чтобы он ответил. Но уже вследующий момент оказалось, что разговаривать с дедом так, как ей нужно, онатеперь не может. Между дедом и внучкой выросла стена отчуждения, которую внучкасама же и возвела старательно и укрепляла каждый день. Дед теперь и пикнуть несмел, не говоря уж о вопросах типа «где ты была?», «куда ты идешь?» или «какучеба?». Они едва перебрасывались парой слов в день. Обычно дед робкоспрашивал:

– Лерочка, тебе на ужин картошку поджарить или макаронысварить?

На что Лера грубо отвечала:

– Без разницы.

На этом их общение заканчивалось. И как теперь подходить кнему с вопросами? Сказать: «Дедушка, скажи, пожалуйста…» Нет, невозможно. Онаникогда не обратится к нему ласково и никогда не скажет «пожалуйста». Он – еевраг на веки вечные, и возведенная Лерой стена держится только на ее молчании,грубости и жесткости, а если дать поблажку и пробить в этой стене брешь, то всяконструкция очень скоро рухнет и ненавистный отвратительный дед вообще на головусядет. Нет, нет и нет.