—Идёт вногу современем,— яснамёком ему подмигнул.— Ясдобрым духом давно знаком. Иповерьте мне, оночень изобретателен. Сего смекалкой онвашу деревню поднимет сколен запару лет.

Мыпопрощались, идеревенские жители постепенно разошлись. Насколько японял, староста собирался ночью раскидать навоз пополям— так сказать, спрятать следы Крабогномьего преступления. Яжемысленно выстраивал план. Если деревня умирает, тозначит, она ненаходится нипод чьим покровительством иеёжители неоткажутся отпомощи аристократов— например, отРода Ломоносовых. Московское родовое поместье— это хорошо, номне ещё четыре года учиться вКраснодаре, поэтому здесь резиденция совсем непомешает.

Когда явернулся вхатку, Крабогном услужливо подал мне чай счабрецом идомашнее овсяное печенье.

—Баб Вера печь. Вкусно!— порекомендовал он.

—Рассказывай, Крабогномище,— вздохнул яивзял чашку.

Онирассказал, апод конец повествования подполз кРите, обнял еёзаногу ипопросил:

—Можно оставить?

Девочка снадеждой заглянула мне вглаза иподдержала его:

—Можно остаться?

Япоперхнулся изакашлялся. Прочистив горло, ясказал, обращаясь кКрабогному:

—Во-первых, Рита— недомашнее животное иужтем более немилый зубастый монстр, которых тыколлекционируешь,— Крабогном резко скуксился иугрюмо захрустел печенькой. Яповернулся кдевочке:— Аво-вторых, янадеюсь, тыпонимаешь, что твои родители очень волнуются и, наверное, поставили науши всю страну,— Рита надулась иначала стакой злостью макать печенье вчай, словно хотела его утопить. Воцарилась гнетущая тишина. Меня старательно игнорировали. Язакатил глаза ивздохнул:— Рита может приезжать сюда, если еёотпустят родители. Аещё увас есть один день, развлекайтесь как вам угодно, нопослезавтра утром яотвезу Риту вКраснодар. Договорились?

Крабогном моментально оттаял ибросился обниматься, аРита слабо улыбнулась исказала:

—Лучше чем ничего.

* * *

Вечер того жедня, окрестности деревни Северные Гребешки, неподалёку отозера.

—Вот тыипопался,— пробормотал Палач, доставая меч изножен. Это была его привычка: чтобы успокоиться, онобязательно проверял оружие, даже если знал, что оно видеальном состоянии. Уже шесть дней Палач следил заЛомоносовым. Онсразу послал заказчика куда подальше, когда тот настаивал напроникновении вАкадемию Романовых, итому пришлось согласиться. Пф, высокомерные родовитые мрази, онстакими сталкивался постоянно изнал— имнельзя позволить усесться тебе нашею.

Палач оглядел свою команду— четыре человека, все профессионалы своего дела. Когда-то они работали наитальянскую мафию, нопотом уволились, предварительно убив собственного работодателя. Вообще-то они пытались жить обычной жизнью— кто-то изних даже устроился продавцом всупермаркет, кто-то— автомехаником, однако… Больших денег так незаработаешь. Так что через полгода они вновь собрались под предводительством Палача. Уних было два варианта. Первый— стать охотниками намонстров. Второй— продолжить убивать людей. Они выбрали второе— так было привычнее ибезопаснее.

—Граф сказал, что пацан прикончил того безумного ублюдка,— протянул Клещ.— Аондаже царапины запоследние три года неполучил. Неприятно это признавать, ноублюдок был повыше нас рейтингом.

—Конкуренция будет меньше,— проворчал Волк.— Атовпоследнее время любой идиот, который незнает, чем заняться пожизни, идёт внаёмные убийцы. Превратили престижную профессию вчёрт-те что. Мне даже становится стыдно, что ялюдей убиваю.

Надо полянкой разнёсся негромкий смех. Палач засунул меч вножны иподнялся.

—Крюк иВолк— первые, Клещ иШнапс наподхвате. Если граф необманул ивыего несможете раскатать влепёшку, тояприсоединюсь. Пацан отдыхает наозере, девчонку забрал староста, так что сейчас онодин. Главное, недайте ему закричать, чтобы наего орнеприбежала вся деревня.

Крюк потянулся идостал из-за спины аккуратно сложенный кнут. Его коронная атака— подкрасться соспины, замахнуться иударить так, чтобы тонкая, нокрепкая полоска кожи обвилась вокруг шеи жертвы. После этого онобычно включал свою пятую ранговую способность— Клеймо,— икнут прожигал кожу, мышцы икости, буквально отрубая бедолаге голову. Кнут мягко упал втраву, иКлещ, хорошо замахнувшись, атаковал.

Точнее, попытался. Унего ничего неполучилось— кнут зачто-то намертво зацепился. Клещ оглянулся иостолбенел— железная крыса размером стелёнка лениво жевала его оружие. Подняв лобастую башку, тварь уставилась нанего глазами-бусинками исделала шаг. Клещ попятился, споткнулся иповалился наспину. Крыса слюбопытством подошла поближе, нависла над ним иобслюнявила его рубашку. Огромные острые зубы без труда срезали пуговицы. Клещ дёрнулся ипопытался освободиться, нокрыса была слишком тяжёлой, аещё нанеё недействовала магия.

—Отпусти!— прокричал совсем рядом Шнапс. Клещ повернул голову иувидел, как его товарища валяет впыли здоровенная ящерица-многоножка. Волк иКрюк барахтались возере, отчаянно пытаясь незахлебнуться,— огромные осьминожьи щупальца болтали ихвверх ногами вводе, словно чайные пакетики. Палач же… Шнапс даже насекунду забыл, что нанём лежит металлическая крыса. Палач сражался счем-то маленьким, быстрым иочень проворным. Ипроигрывал! Причём казалось, что противник Палача так иноровит зарядить ему пояйцам.

Ломоносов, который всё это время продолжал спокойно сидеть наберегу, встал, повернулся кним ирасплылся вулыбке:

—Знакомьтесь, ребята, это Ося, Вася, Кася имой лучший друг, Крабогном. Небойтесь, они неопасны, они просто так играются,— онразмял плечи, иего глаза вдруг полностью почернели.— Авот я— это совсем другое дело.

Родовой особняк Чурпасовых, личный кабинет графа.

Палач неотвечал. Граф Чурпасов звонил ему непереставая— как только механический женский голос говорил ему: «Абонент временно находится вне зоны действия сети»— онтут жесбрасывал звонок инабирал снова. Невозможно! Невозможно! Палач написал вчера вечером исказал, что Ломоносова убьют дорассвета исразу жевышлют ему отчёт. Граф неспал всю ночь, бродил, как призрак, поособняку, старательно обходя кладовку, вкоторой спрятал труп своего бывшего помощника. Онпонимал, что совершил роковую ошибку— возможно, раньше быонсмог откупиться инесесть втюрьму заубийство, носейчас… Сейчас Чурпасов понимал, что очень скоро кнему заявятся побочные семьи Рода.

Однако онуже дошёл дотой точки, что ему было плевать— инаРод, инасебя. Граф волновался только ободном: что мерзкий гадёныш Ломоносов продолжит жить как нивчём небывало! Чурпасов пожертвовал всем, чтобы его прикончить— деньгами, репутацией, властью, ичто витоге? Проклятый Палач досих пор молчит! Наулице уже начали появляться люди имашины, город постепенно просыпался, новособняке Чурпасовых царили тишина имертвенное уныние. Несдержав эмоций, граф принялся громить всё, что попадалось ему под руку, иочнулся отбезумной ярости лишь спустя пару часов. Кэтому моменту обстановка особняка была полностью разрушена, аЧурпасов был помят, взлохмачен, исцарапан, сразбитыми вкровь костяшками.