– Дэнни... Дэнни-и...

Он посмотрел на дорогу и там, поодаль, оказался Тони, онстоял у знака «стоп» и махал рукой. Как всегда при виде старого друга на Дэннитеплой волной нахлынула радость, но на этот раз вместе с ней он ощутил словнобы укол страха – как будто за спиной появившегося Тони пряталось что-томрачное, темное. Гнездо, полное ос, которые, вырвавшись, больно жалят.

Но не идти нечего было и думать.

Он еще больше осел на кромку тротуара, руки вялососкользнули с колен и свесились между расставленных вилкой ног. Подбородокопустился на грудь. Потом часть существа Дэнни, несильно и не больнодернувшись, отделилась и побежала следом за Тони в воронку тьмы.

– Дэнни-и...

Вот тьму пронзили белые крутящиеся вихри. Кашляющий,надсадный звук, гнущиеся, изломанные тени, они превратились в ночные ели,мотающиеся на резком воющем ветру. Танцевал, крутился снег. Снег был повсюду.

– Слишком глубокий, – сказал из темноты Тони и в его голосепрозвучала печаль, которая привела Дэнни в ужас. – Слишком глубокий, чтобывыбраться отсюда.

Надвинулся, навис новый силуэт. Огромный и прямоугольный.Покатая крыша, неясным пятном белеющая в беснующейся тьме. Множество окон.Длинное здание с черепичной крышей. Часть черепицы была более новой и зеленой.Ее клал папа. Гвозди он покупал в Сайдвиндере. В магазине скобяных товаров.Сейчас черепицу засыпал снег. Снег засыпал все.

Вынырнув из небытия, на фасаде здания засветился зеленыйведьмин огонек, он мигнул и превратился в ухмыляющийся над двумя скрещеннымикостями гигантский череп.

– Яд, – сообщил из наплывающей темноты Тони. – Яд.

Перед глазами Дэнни промелькнули другие надписи, некоторые –зелеными буквами, некоторые – на дощечках, под разными углами воткнутых всугробы. КУПАТЬСЯ ЗАПРЕЩЕНО. ОПАСНО! ПРОВОД ПОД ТОКОМ. СОБСТВЕННОСТЬКОНФИСКОВАНА. ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ. ТРЕТИЙ ПУТЬ. ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ. НЕ ПОДХОДИТЬ.НЕ ТРОГАТЬ. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН. В НАРУШИТЕЛЕЙ СТРЕЛЯЕМ БЕЗПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ. Он не понимал до конца ни одной надписи – он не умел читать! –но уловил общий смысл всех, и в черные пустоты его тела начал наплывать смутныйужас, подобный легким коричневым спорам, гибнущим при свете солнца.

Надписи растаяли. Теперь Дэнни находился в комнате, полнойнезнакомой мебели, в комнате, где было темно. В окна, словно песок, биласьснежная крупа. Во рту пересохло, глаза походили на ??орячие мраморные шарики,сердце молотом стучало в груди. Снаружи что-то глухо бухало, как будто настежьраспахивали какую-то жуткую дверь. Шаги. На другой стороне комнаты былозеркало, в его дутой серебряной глубине зеленым пламенем запылалоодно-единственное слово, и слово это было – ТРЕМС.

Комната растаяла. Другая комната. Эту он

(узнает)

знал. Перевернутый стул. В разбитое окно, крутясь, летелснег, уже припорошив край ковра. Раздернутые шторы вкривь и вкось свисали сосломанного карниза. Низкий шкафчик лежал ящиками в пол.

Снова глухой стук, ровный, ритмичный, страшный. Бьющеесястекло. Надвигающееся разрушение. Хриплый голос, голос безумца, еще болеестрашный от того, что знаком:

– ВЫХОДИ! ВЫХОДИ, ГОВНЮК МАЛЕНЬКИЙ! ПОЛУЧАЙ, ЧТО ЗАСЛУЖИЛ!

Хрясь. Хрясь. Хрясь. Разлетающееся в щепки дерево. Зычныйкрик ярости и довольства. ТРЕМС. Все ближе.

Он поплыл через комнату. Картины сорваны со стен.Проигрыватель

(?мамин проигрыватель?)

перевернут, лежит на полу. Ее пластинки – Григ, Гендель,«Битлз», Арт Гарфункель, Бах, Лист – раскиданы повсюду. Зазубренные черныеосколки похожи на куски пирога. Из соседней комнаты, ванной, сноп света –жесткого, белого света и мигающее красным глазком в глубине зеркальца на дверцеаптечки слово: ТРЕМС, ТРЕМС, ТРЕМС...

– Нет, – прошептал он. – Нет, Тони, пожалуйста...

И свешивающаяся через белый край фарфоровой ванны рука.Мягкая, безвольная. Вниз по пальцу – среднему пальцу – медленно стекает струйкакрови, капает на пол; ноготь аккуратный, ухоженный...

Нет, нет, нет, нет...

(ну, пожалуйста, Тони, ты меня пугаешь)

ТРЕМС, ТРЕМС, ТРЕМС

(перестань, Тони, перестань)

Все тает.

Стук в темноте становится громче, еще громче, отдается эхомповсюду, со всех сторон.

Теперь он в темном коридоре, в страхе вжимается в синийковер, громада которого сплошь заткана буйными зарослями извивающихся черныхсилуэтов, прислушивается к приближающемуся стуку, и вот уже Некто – неясныйсилуэт – сворачивает за угол и начинает подходить к Дэнни шаткой походкой, отнего пахнет кровью и гибелью. В одной руке он раскачивает из стороны в сторонудеревянный молоток (ТРЕМС), описывая не сулящие ничего хорошего дуги, вбиваяего в стены, разрывая шелковистые обои и выколачивая призрачные облачкаизвестковой пыли:

– ВЫХОДИ-КА, ПОЛУЧИ, ЧТО ЗАСЛУЖИЛ! КАК НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА!

Силуэт приближается, от него резко пахнет чем-токисло-сладким, он огромен; молоток со злобным свистом рассекает головкойвоздух, а потом врезается в стену, так, что вылетает облако пыли – при вдохеобнаруживается, какая она сухая и колючая, – и раздается глухое громкое«бумм!». Крошечные красные глазки горят в темноте. Чудовище идет за ним, онообнаружило его, зажало здесь спиной к голой стене. А люк на потолке на замке.

Темнота. Ощущение, будто он плывет.

– Тони, пожалуйста, забери меня назад, пожалуйста...

И он _в_е_р_н_у_л_с_я_, он, весь в поту, опять сидел накромке тротуара Арапаго-стрит, взмокшая рубашка прилипла к спине. В ушах ещестоял глухой стук и пахло мочой, его собственной – в предельном ужасе онобмочил штаны. Перед глазами стояла безвольная рука, перевесившаяся через крайванны; кровь, сбегающая вниз по среднему пальцу и то непонятное слово, котороебыло куда страшнее любого другого: ТРЕМС.

И вот – солнечный свет. Все реально. Кроме Тони, стоявшегона углу шестью домами дальше, превратившегося в пятнышко, голос его был тихим,тонким и приятным.

– "Осторожнее, док..."

Миг – и Тони исчез, а за угол завернул папин видавший виды«жук», тарахтя, он проехал по улице, выбрасывая назад облака синего дыма. Дэннимедленно вскочил на ноги с тротуара, размахивая руками, приплясывая с ноги наногу, вопя: «Пап! Эй, пап! Эй! Привет!»

Папа завернул фольксваген на тротуар, вырубил мотор и открылдверцу. Дэнни помчался к нему – и прирос к месту, широко распахнув глаза. Душамальчика ушла в пятки, он закаменел. Рядом с папой на переднем сиденье лежалмолоток с короткой ручкой, к покрытой запекшейся кровью головке прилипливолосы.