– Нет, – перебила его супруга, – я простоспрячу урну с пеплом в своей сумке, никто и не узнает, что я везу.

Антон купил жене путевку, Эмма в составегруппы туристов прилетела в Грецию. Флоридос тогда вовсе не считался райскимместом, отель для очень богатых и знаменитых еще не построили – это былокрошечное поселение из семи домов, стоявших у моря, еще был небольшойресторанчик, который держала престарелая чета. Эмма случайно оказалась воФлоридосе – на обратном пути из Пелоппонесуса, где она зарыла урну с прахом вмогилу матери Софии, сломался автобус, водитель вызвал ремонтную бригаду,экскурсанты пошли купаться. Эмма, которая по понятной причине не снимала припосторонних верхнюю одежду, взобралась на холм, повернулась лицом к морю ипоняла – отсюда она никогда не уедет. Наконец-то на земле нашлось место, гдеона будет счастлива.

В Москву все же пришлось вернуться для того,чтобы продать одну из принадлежавших Анне Львовне квартир. Денег, вырученных зачетырехкомнатную жилплощадь в Китай-городе, хватило для строительства шикарнойвиллы во Флоридосе и ее полной «экипировки». Через год после переезда ЭммыФлоридос превратился в роскошный курорт…

– Вот жалость! – воскликнула я.

– Наоборот, – усмехнулась собеседница. – Сюдаприезжает весьма ограниченное количество людей, большинство из которых русские.Местные жители-греки живо продали свои домики за нереально огромные деньги иуехали, счастливые, в другие городки. Здесь теперь очень тихо, спокойно, меняникто не беспокоит. Хотя, конечно, знают, что я из Москвы. Обслуживающийперсонал отеля давно по моему поводу перестал сплетничать, горничные и всякиетам коридорные знают, что я богатая дама, попавшая в автомобильную аварию.Кажется, они мне сочувствуют.

Я кивнула:

– Во всяком случае, Раиса сказала, что ничегоо вас сообщить не может.

Эмма переменила позу.

– Раиса не сплетница, служба обязывает еедержать язык за зубами. Думаю, она давно навела обо мне справки, но Раяошибается, если считает меня несметно богатой. Просто я очутилась во Флоридоседо того момента, как цены на землю стартовали в космос.

– Но и бедной вас нельзя назвать, – заметилая, – содержание особняка, вероятно, обходится недешево.

Эмма вынула сигареты, закурила одну и сновазакашлялась.

– Имея парочку квартир в Москве, можно жить вГреции, – фыркнула она, – я сдаю апартаменты и счастлива.

– Вам можно позавидовать, – ляпнула я.

– Полагаешь? – спросила Эмма и сняла очки.

Я вздрогнула и почувствовала себя дурой.Поспелова подышала на стекла, протерла их носовым платком, вновь водрузила нанос и, обхватив руками колени, сказала:

– Давай договоримся – ты будешь употреблятьместоимение «ты». Помоги мне, я попала в странную ситуацию.

– Что ты имеешь в виду? – живо спросила я.

Эмма встала и подошла к окну.

– Тяжело жить без памяти, – прошептала она.

– Зато тебя не грызет совесть за совершенныедурацкие поступки, – я решила слегка подбодрить Эмму. – Лично мне хотелось быкое о чем забыть навсегда.

– Врачи обещали, что амнезия пройдет, – необращая внимания на мое заявление, продолжала Эмма, – но их прогноз не сбылся.Некоторое время назад в отель приехала мадам Жаклин. Слышала что-нибудь о ней?

– Никогда, – ответила я.

– Она мировая знаменитость, экстрасенс,ясновидящая, гадалка. Постоянно живет во Франции. К Жаклин стоит очередь нанесколько лет вперед, – растолковала мне Эмма, – она почти со стопроцентнойточностью видит как будущее, так и прошлое. Жаклин прибыла сюда инкогнито,никто не знал, кто она такая. Понятно, почему она шифровалась: ей небосьпрохода не дают.

– Но ты выяснила правду?

Эмма начала ходить между диваном и окном.

– Да. Вечером я пришла на общий пляж, легла належак. Вокруг ни души, лишь невдалеке сидит девушка, как мне показалось, связанием. Ну кивнула ей вежливо – во Флоридосе, как в деревне, принято со всемиздороваться. А девица вдруг и говорит: «Вы живете чужой жизнью». И давайозвучивать мою историю.

– Весело, – поежилась я.

– Ага, – подтвердила Эмма, – Жаклин пообещала,что мне после ее отъезда приснится сон, а в нем будет присутствовать некийпредмет. Синий. И рано или поздно я пойму, где взять эту вещь и когда следуетее забрать. Как только она окажется в моих руках, память оживет. Знаешь, и ведьправда! Не успела Жаклин улететь, меня стали преследовать кошмары. Сначала всюночь я куда-то бежала. Жуть! Несусь босая, грязь в разные стороны, падаю,ползу… Я просыпалась от ужаса. Затем возникла гора, я карабкалась на нее как обезьяна,следом появился дом… А потом я увидела медальон на цепочке… Похоже, не дорогой,он лежит…

Эмма прижалась спиной к стене, поднесла ладоник щекам и затряслась, как кролик, попавший под ливень.

– Жаклин сказала, – монотонно бубнила она, –что, как только я пойму, где находится эта вещь, из Москвы приедет женщина –молодая, красивая, талантливая. Я ее люблю и хорошо знаю, и она мне поможет – явновь обрету память.

Трясущейся рукой Эмма натянула на лоб платок ипроизнесла:

– Это ты!

Я подпрыгнула.

– Что? Кто?

– Ты та самая женщина – молодая, красивая,талантливая, которую я люблю и хорошо знаю, – повторила собеседница. – Жаклинне называла имени, но мне-то понятно – это ты!

– Очень приятно слышать о себе такие слова, номы совсем не знакомы, – пролепетала я.

Эмма села на валик дивана.

– Я читаю все книги Виоловой, собрала полныйкомплект. Ты меня видишь второй раз в жизни, но я, можно сказать, живу сАриной, она мне очень хорошо известна, почти родственницей стала. Сбылосьпредсказание Жаклин: едва я успела понять, где лежит подвеска, как из Россииприбыла моя любимая писательница. Все станцевалось! Умоляю, помоги!

– Делать-то что надо? – тупо спросила я.

– Съезди завтра в Пелоппонесус, он находится всорока километрах от Флоридоса. Войди в сад дома, где жили родители Софьи,найди там скульптуру кошки, отверни ей голову и достань жестяную коробочку. Вней и лежит медальон. Едва я возьму его в руки, как вспомню все! – торжественнообъявила Эмма.

– Кто же меня пустит в частное владение? –ошарашенно спросила я.