В толпе, которая выросла уже человек до двадцати, сновараздался победный крик. Наверно, здесь собрались все запоздалые посетителиярмарки. Сара неясно слышала, как чернорабочий, проигравший пари, ворчал что-тоо «дьявольском везении», отдавая деньги. В голове у нее шумело. Внезапно онапочувствовала ужасную слабость в ногах, ее бил озноб, тело не слушалось. Оназаморгала, и тут закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Мир покачнулсяи накренился, словно они только что разогнались на карусели и вот теперьмедленно останавливаются.

Мне попалась несвежая сосиска, подумала она с тоской. Вотчем, Сара, оборачивается счастье на деревенской ярмарке.

– Эй-эй-эй, – произнес хозяин без особого энтузиазма ираздал деньги. Два доллара подросткам, четыре – Стиву Бернхардту и целую кучуДжонни – три десятки, пятерку и один доллар. Хозяин не то чтобы лучилсярадостью, но был тем не менее оживлен. Если долговязый с хорошенькой блондинкойвздумает опять поставить на третий сектор, хозяин почти наверняка вернет свое.Пока этот парень не забрал со стола деньги, еще не все потеряно. А если онуйдет? Ну что ж, хозяин сегодня отхватил тысчонку на Колесе и может себепозволить поделиться с ближними. Быстро разнесется слух, что на Колесе СолаДраммора был крупный выигрыш, и завтра сюда повалят игроки, как никогда раньше.Выигрыш – хорошая реклама.

– Ставьте куда хотите, – пропел он. Несколько человек изтолпы пододвинулись к столу и начали ставить десятицентовики и четвертаки.Однако хозяин смотрел только на одного игрока.

– Что скажешь, дружище? Играем по-крупному?

Джонни взглянул на Сару.

– Что ты… эй, что с тобой. Ты похожа на призрак.

– Что-то с желудком, – сказала она, выдавливая улыбку. – Ядумаю, это сосиска. Может, поедем домой?

– Конечно. Пошли. – Он собирал кучку помятых денег со стола,и тут его взгляд снова упал на Колесо. Глаза перестали светиться теплом изаботой. Казалось, они опять потемнели, стали холодными, задумчивыми. Онсмотрит на это колесо, как маленький мальчик на муравейник, подумала Сара.

– Минутку, – сказал он.

– Хорошо, – ответила Сара. Хотя чувствовала какую-то пустотув голове и боль в желудке. К тому же в животе бурлило, что ей совсем ненравилось. Боже, только бы все обошлось. Пожалуйста.

Она подумала: Он не успокоится, пока все не проиграет.

И затем со странной уверенностью: Но он не проиграет.

– Ну что, приятель? – спросил хозяин. – Ставишь, нет?Играешь, нет?

– Слиняешь, нет? – передразнил один из чернорабочих;раздался нервный смешок. Перед глазами Сары все плыло.

Джонни вдруг сдвинул купюры и четвертаки на угол доски.

– Ты что делаешь? – искренне удивившись, спросил хозяин.

– Всю кучу на 19, – ответил Джонни.

Саре хотелось застонать, но она сдержалась.

По толпе прошел шепот.

– Не искушай судьбу, – сказал Стив Бернхардт на ухо Джонни.Джонни не ответил. Он уставился на колесо с каким-то безразличием. Глаза егоказались почти фиолетовыми.

Внезапно раздался звенящий звук, который Сара поначалуприняла за звон в ушах. Затем она увидела, как другие, уже поставившие деньгина кон, забирают их со стола, оставляя Джонни играть одного.

– Нет! – хотелось ей закричать. – Не так, не в одиночку, этонечестно…

Сара закусила губу. Она боялась, что ее стошнит, если онаоткроет рот. С животом стало совсем худо. Кучка денег, которую выиграл Джонни,одиноко лежала под ярким светом. Пятьдесят четыре доллара, а выигрыш наотдельной цифре был десять к одному.

Хозяин облизнул губы.

– Мистер, по закону я не должен разрешать ставить наотдельные цифры больше двух долларов.

– Ты это брось, – прорычал Бернхардт, – ты не должен былразрешать ставить свыше десяти на цифру, а ты только что дал ему поставитьвосемнадцать. Что, в штаны наложил?

– Нет, но…

– Давайте, – обрезал Джонни. – Или я ухожу. Моя девушка несовсем здорова.

Хозяин взглянул на толпу. Та смотрела на него враждебно.Глупцы. Не понимают, что парень выбрасывает деньги на ветер, а он пытаетсяобразумить его. Черт с ними. Все равно им не угодишь. Пускай хоть на головустановится и проигрывает вчистую. По крайней мере можно будет закрыть павильонна ночь.

– Ну что ж, – сказал он, – если среди вас нетгосударственного инспектора… – Он повернулся к Колесу. – Крутится-вертитсяколесо, где остановится, не знает никто.

Он крутанул, и цифры немедленно превратились в одно сплошноепятно. Какое-то время, показавшееся вечностью, не слышалось ничего, кромежужжания Колеса удачи, вечерний ветерок где-то трепал полу тента, и в голове уСары болезненно стучало. Она мысленно просила Джонни обнять ее, но он стоялнеподвижно – руки на столе, глаза прикованы к Колесу, которое словно решилокрутиться вечно.

Наконец вращение замедлилось настолько, что она моглапрочесть цифры: 19 – 1 и 9, выведенные красным на черном фоне. Они топоявлялись,то пропадали. Плавное жужжание Колеса перешло в мерное постукивание,громкое в этой тишине.

Цифры скользили мимо стрелки все медленнее и медленнее.

Один из чернорабочих с удивлением воскликнул:

– Черт возьми, еще, глядишь, выиграет!

Джонни стоял спокойно, глядя на Колесо, и теперь Сареказалось (может, из-за плохого самочувствия – живот то и дело схватывало), чтоглаза у него почти черные. Джекиль и Хайд, подумала она и внезапно ощутилабезотчетный страх перед ним.

Тики-таки-тики-таки.

Колесо щелкало, оно прошло второй сектор, миновало 15 и 16,щелкнуло на 17 и, после секундного колебания, на 18. Последний щелчок – истрелка уткнулась в гнездо под номером 19. Толпа затаила дыхание. Колесо ещеслегка качнулось вперед, и указатель уставился в шпильку между 19 и 20. Долюсекунды казалось, что шпилька не удержит указатель на 19, что в последний мигон перескочит на 20. Однако силы Колеса иссякли, оно вернулось назад и замерло.

Какое-то время в толпе не раздавалось ни звука. Ни единогозвука.

Затем один из подростков произнес благоговейным шепотом:

– Эй, дядя, вы только что выиграли пятьсот сорок долларов.

А Стив Бернхардт добавил:

– Никогда еще такого не видел. Никогда.