— Я хотел сказать, в прежнее время, — промолвил он. — Когдадома ещё не были несгораемыми… — и вдруг ему почудилось, что эти словапроизносит не он, он слышал чей-то другой, более молодой голос. Он толькооткрывал рот, но говорила за него Кларисса Маклеллан. — Разве тогда пожарные нетушили пожары, вместо того чтобы разжигать их?

— Вот это здорово! — Стоунмен и Блэк оба разом, как покоманде, выхватили из карманов книжки уставов и положили их перед Монтэгом.Кроме правил, в них давалась краткая история пожарных команд Америки, и теперькнижки были раскрыты именно на этой хорошо знакомой Монтэгу странице: «Основаныв 1790 году для сожжения проанглийской литературы в колониях. Первый пожарный —Бенджамин Франклин.

Правило 1. По сигналу тревоги выезжай немедленно.

Правило 2. Быстро разжигай огонь.

Правило 3. Сжигай всё дотла.

Правило 4. Выполнив задание, тотчас возвращайся на пожарнуюстанцию.

Правило 5. Будь готов к новым сигналам тревоги».

Все смотрели на Монтэга. Он не шелохнулся.

Вдруг завыл сигнал тревоги.

Колокол под потолком дежурного помещения заколотил, отбиваясвои двести ударов. Четыре стула мгновенно опустели. Карты, как снег,посыпались на пол. Медный шест задрожал. Люди исчезли.

Монтэг продолжал сидеть. Внизу зафыркал, оживая, оранжевыйдракон. Монтэг встал со стула и, словно во сне, спустился вниз по шесту.

Механический пёс встрепенулся в своей конуре, глаза еговспыхнули зелёными огнями.

— Монтэг, вы забыли свой шлем!

Монтэг сорвал со стены шлем, побежал, прыгнул на подножку, имашина помчалась. Ночной ветер разносил во все стороны рёв сирены и могучийгрохот металла.

Это был облупившийся трёхэтажный дом в одном из старыхкварталов. Он простоял здесь, наверно, не меньше столетия. В своё время, как ивсе дома в городе, он был покрыт тонким слоем огнеупорного состава, и казалось,только эта хрупкая предохранительная скорлупа спасла его от окончательногоразрушения.

— Приехали!..

Мотор ещё раз фыркнул и умолк. Битти, Стоунмен и Блэк ужебежали к дому, уродливые и неуклюжие в своих толстых огнеупорных комбинезонах.Монтэг побежал за ними.

Они ворвались в дом. Схватили женщину, хотя она и непыталась бежать или прятаться. Она стояла, покачиваясь, глядя на пустую стенуперед собой, словно оглушённая ударом по голове. Губы её беззвучно шевелились,в глазах было такое выражение, как будто она старалась что-то вспомнить и немогла. Наконец вспомнила, и губы её, дрогнув, произнесли:

— «Будьте мужественны, Ридли. Божьей милостью мы зажжёмсегодня в Англии такую свечу, которую, я верю, им не погасить никогда».

— Довольно! — сказал Битти. — Где они?

С величайшим равнодушием он ударил женщину по лицу иповторил свой вопрос. Старая женщина перевела взгляд на Битти.

— Вы знаете, где они, иначе вы не были бы здесь, —промолвила она.

Стоунмен протянул записанную на карточке телефонограмму:«Есть основания подозревать чердак дома № 11 по Элм-Стрит». Внизу вместоподписи стояли инициалы «Э. Б.».

— Это, должно быть, миссис Блейк, моя соседка, — сказалаженщина, взглянув на инициалы.

— Ну хорошо, ребята. За работу!

И в следующее мгновение пожарные уже бежали по лестнице,размахивая сверкающими топориками в застоявшейся темноте пустых комнат,взламывали незапертые двери, натыкаясь друг на друга, шумя и крича, как ватагаразбушевавшихся мальчишек:

— Эй! Эй!

Лавина книг обрушилась на Монтэга, когда он с тяжёлымсердцем, содрогаясь всем своим существом, поднимался вверх по крутой лестнице.Как нехорошо получилось! Раньше всегда проходило гладко… Всё равно как снятьнагар со свечи. Первыми являлись полицейские, заклеивали жертве рот липкимпластырем и, связав её, увозили куда-то в своих блестящих жуках-автомобилях.Когда приезжали пожарные, дом был уже пуст. Никому не причиняли боли, толькоразрушали вещи. А вещи не чувствуют боли, они не кричат и не плачут, как можетзакричать и заплакать эта женщина, так что совесть тебя потом не мучила.Обыкновенная уборка, работа дворника. Живо, всё по порядку! Керосин сюда! Укого спички?

Но сегодня кто-то допустил ошибку. Эта женщина тем, что былаздесь, нарушила весь ритуал. И поэтому все старались как можно больше шуметь,громко разговаривать, шутить, смеяться, чтобы заглушить страшный немой укор еёмолчания. Казалось, она заставила пустые стены вопить от возмущения, сбрасыватьна мечущихся по комнатам людей тонкую пыль вины, которая лезла им в ноздри,въедалась в душу… Непорядок! Неправильно! Монтэг вдруг обозлился. Только этогоему не хватало, ко всему остальному! Эта женщина! Она не должна была бытьздесь!

Книги сыпались на плечи и руки Монтэга, на его обращённое кверху лицо. Вот книга, как белый голубь, трепеща крыльями, послушно опустиласьпрямо ему в руки. В слабом неверном свете открытая страница мелькнула, словнобелоснежное перо с начертанным на нём узором слов. В спешке и горячке работыМонтэг лишь на мгновение задержал на ней взор, но строчки, которые он прочёл,огнём обожгли его мозг и запечатлелись в нём, словно выжженные раскалённымжелезом: «И время, казалось, дремало в истоме под полуденным солнцем». Онуронил книгу на пол. И сейчас же другая упала ему в руки.

— Эй, там, внизу! Монтэг! Сюда!

Рука Монтэга сама собой стиснула книгу. Самозабвенно,бездумно, безрассудно он прижал её к груди. Над его головой на чердаке, подымаяоблака пыли, пожарники ворошили горы журналов, сбрасывая их вниз. Журналыпадали, словно подбитые птицы, а женщина стояла среди этих мёртвых тел смирно,как маленькая девочка.

Нет, он, Монтэг, ничего не сделал. Всё сделала его рука. Уего руки был свой мозг, своя совесть, любопытство в каждом дрожащем пальце, иэта рука вдруг стала вором. Вот она сунула книгу под мышку, крепко прижала её кпотному телу и вынырнула уже пустая… Ловкость, как у фокусника! Смотрите,ничего нет! Пожалуйста! Ничего!

Потрясённый, он разглядывал эту белую руку, то отводя еёподальше, как человек, страдающий дальнозоркостью, то поднося к самому лицу,как слепой.

— Монтэг!

Вздрогнув, он обернулся.

— Что вы там встали, идиот! Отойдите!

Книги лежали, как груды свежей рыбы, сваленной на берег дляпросолки. Пожарные прыгали через них, поскользнувшись, падали. Вспыхивализолотые глаза тиснёных заглавий, падали, гасли…