— Из центральной по претензиям! — с апломбомзаявила Алла, чувствительно ткнув подругу локтем, и прошествовала в глубинупомещения, легко отбросив с дороги растерявшегося официанта.

— Что это ты вздумала за стол садиться? шипелаона. — Мне еще вчера тут все осточертело! А если припрется тот самый тип,которому мы вчера на чай не дали, — да он же нас просто съест без соли имасла!

— Ну, тобой-то он точно подавится, — подначилаНадежда.

— Все равно, денег нет по ресторанам рассиживаться…

Алка была в боевом настроении. Надежда даже пожалела, чтовзяла ее с собой, как бы скандала не было…

Возле туалета какая-то щупленькая девочка возила по полуярко-оранжевой шваброй.

— Безобразие! — воскликнула Алла, неожиданновспомнив, что она педагог. — Эксплуатация детского труда! Необходимообратиться в комиссию по делам несовершеннолетних!

Надежда дернула ее за рукав — уймись, мол, а то выгонят, иничего мы про Люську не узнаем, но в это время девочка обернулась и тихонькозахихикала. Ее круглое личико было покрыто морщинками, как печеное яблочко.

— Что, сзади пионерка, спереди пенсионерка? — онаотставила швабру и распрямилась. Не вы первые, не вы последние!

— Извините, — пробормотала Алла.

— Да что вы, — уборщица явно веселилась, мне оченьприятно! Значит, еще не окончательно потеряла форму!

Голос у моложавой старушки был молодой и звонкий, одета онабыла в клетчатую рубашечку и джинсы детского размера.

— А где вы раньше работали? — поинтересоваласьНадежда, у которой уже появилась смутная догадка.

— Актрисой сорок лет оттрудилась, в Театре юногозрителя.., на амплуа травести, в основном пионеров играла!

Она встала в третью позицию и тонким голосом запела:

— Взвейтесь кострами синие ночи, мы пионеры детирабочих…

Исполнив первый куплет, старая актриса замолчала,оглянувшись на зал ресторана, и вполголоса добавила:

— Шеф ругается, когда я пою. Говорит, у некоторыхпосетителей мой репертуар вызывает неприятные эмоции…

— Не волнуйтесь, у нас не вызывает, — успокоила ееНадежда. — А скажите, вчера вы тоже здесь работали?

— А как же! Каждый день, как положено, нахожусь натрудовом посту… — и она пропела:

— Завтра будет лучше чем вчера.., лучше чем вчера,лучше чем вчера…

— Целиком с вами согласна! — подхватилаНадежда. — Но я, вообще-то, о другом! Вы вчера здесь не заметили такогосимпатичного мужчину..

— Милая, — не дала уборщица закончитьфразу, — в моем возрасте все мужчины моложе семидесяти кажутся удивительносимпатичными!

Она ловко крутанулась вокруг швабры и запела звонкимголоском:

— Раз иголка, два иголка — будет елочка! Раз дощечка,два дощечка — будет лесенка! Раз словечко, два словечко — будет песенка!

— Вместе весело шагать по просторам, по просторам, попросторам… — подпела Алка, но Надежда вовремя наступила ей на ногу.

Алка опомнилась и замолчала, а Надежда продолжала свое:

— ., такого полноватого, невысокого, с густыми чернымиволосами и пышными усами…

— С усами? — переспросила травести. — Вродекак был такой.., у него еще телефон с такой хорошей музыкой…

— С какой? — ухватилась Надежда. — Непомните?

— Как же.., а, вспомнила! — и бодрая старушкаснова запела пионерским голосом:

— Эх, хорошо в стране советской жить, эх, хорошостраной любимым быть, эх, хорошо стране полезным быть, красный галстук сгордостью носить…

Надежда с Аллой переглянулись. Эта самая мелодия былазаписана на Люськином мобильнике! Надежда еще вчера повеселилась, а Люська не моргнувглазом, заявил, что скучает по своему пионерскому детству.

В глубине коридора приоткрылась дверь, из нее выглянуласовершенно лысая голова, и недовольный мужской голос произнес:

— Мишугина, опять за старое взялась? Опять пионерскиепесни поешь? Я же тебя, кажется, предупреждал…

— Лев Яковлевич, последний раз! — травести сложиларучки на груди. — Честное пионерское, это не повторится!

— Ну, смотри у меня, Мишугина! — голова спряталасьи дверь закрылась.

— Вот видите, — травести тяжело вздохнула, неценит начальство мое стремление нести искусство в массы. Или моя тематика их неустраивает! Придется, видимо, разучивать на старости лет песни из репертуараФилиппа Киркорова..

Надежда прервала словоохотливую травести, пока та не запела«Банька моя, я твой тазик»:

— Значит, ему позвонили по телефону?

— Кому? — удивленно переспросила уборщица.

Судя по всему, она погрузилась в воспоминания о своемславном театральном прошлом, и совершенно забыла, о чем они только чторазговаривали.

— Ну, тому мужчине с усами, — терпеливопроговорила Надежда, — у которого записана на мобильнике песня «Эх,хорошо…»

— Ах, этому! — уборщица неохотно вернулась мыслямив скучный сегодняшний день. — Ну, выходит, позвонили, раз музыка заиграла.Не позвонили бы, так верно бы не заиграла…

— Несомненно, — устало согласилась Надежда. —А вы случайно не слышали, о чем он разговаривал?

Одаренная уборщица задумалась. Надежда смотрела на нее сожиданием. Алка нетерпеливо посматривала на часы. Она не очень-то верила впользу от их сегодняшнего похода.

— Вроде как он сперва послушал, а потом сказал:

«Ну сейчас, одну минуту! Я выйду!»

— И вышел? — недоверчиво уточнила Надежда.

Уборщица явно что-то путала. Люська не проходил через залресторана, они бы его непременно заметили.

— Вышел, — убежденно кивнула уборщица.

— Путаете вы что-то! — подала голос Алла. Никудаон не выходил! Мы почти напротив входа сидели…

— Так он не туда вышел! — травести кивнула всторону зала.

— А куда? — оживилась Надежда.

— А вот сюда, через служебный выход! — и уборщицамотнула головой в дальний конец коридора.

Неожиданно возле них возникла сухопарая женщина в строгомбордовом костюме и осведомилась, подозрительно глядя на подруг:

— Я извиняюсь, женщины, вы из какой конкретноорганизации? И что вы здесь, в таком странном месте, возле туалета, проверяете?А вы, Мишугина, почему не занимаетесь своим непосредственным делом?

— Мы из центральной по претензиям! А если болееконкретно — из ГУИОН и БУБОН! — с апломбом ответила Алла. — Проверяемналичие отсутствия дополнительных путей эвакуации в случае чего!