Ката насторожилась:

– Откуда она брала деньги?

– Вот это – загадка. Прикинь, как у нее ни попросишь, всегда совала то полтинник, а то и сотню.

Ира почесала красную щеку.

– Но сама никогда с нами не пила. В ноябре мы вздумали ее прописать. Ну, обычай такой: как новый бомжара в коллективе появляется, его прописывать надо.

– Это как?

– Очень просто. Он обязан всех до отключки водярой напоить. Где и как он будет доставать бабло, никого не касается. Но обычай есть обычай. А Надька сразу три сотни на ханку дала, даже не поморщилась. Э-э! Погуляли мы тогда здоровско. Серега три дня в себя прийти не мог. Думали, он коньки отбросит, ан нет, оклемался.

– Я тебе сейчас бошку оторву, – озлобился мужик, – хорош каждый раз на меня разговор переводить!

– Не знаю я, что еще про Надьку сказать. Видела ее часто. Сюда она заходить брезговала, но с нами общалась охотно. Мне кажется, у нее с головой не в порядке было. Она всегда шастала по улице, прижимая к груди сумку, и таращилась на окружающих.

– Конечно, мозги заклинит после пережитого-то шока. Не каждый день детки мать из дома выгоняют.

– Вот и весь сказ про Надьку, – заключила Ирина. – Да чего там… классная она баба, не жмотистая, открытая. Кто ее по балде саданул, понятия не имею. Но подозреваю, на чужака могла Надька наткнуться. Мож, не поделили че, или в драку она ввязалась. Таких случаев здесь миллион. Почти каждую неделю бомжи гибнут.

– Последний раз когда вы с ней виделись?

– За три дня до убийства. В полночь я к метро пошла. Трубы горели, а у нас – ни капли спиртного. Топаю, а самой с каждым шагом хуже делается. И вдруг Надюшку встретила. Ох… как я обрадовалась! Она мне бутылку купила и две булки.

– О чем вы разговаривали?

Ирина наморщила лоб.

– Не помню, хоть на куски меня изрежь, не помню. Плохо мне тогда было. Все напрочь из головы вылетело. Помню только, что Надюха все по сторонам озиралась и вздрагивала от каждого шороха. А потом ни с того ни с сего испарилась. Я только на секундочку отвернулась, а ее как не бывало.

– Небось ты в отключке не меньше часа провалялась, – хмыкнул Сергей.

– Думай, что говоришь! Сказала – на секунду я отвернулась. Надька исчезла. Я ее звала – без толку. Видела, как машина иностранная от тротуара отъехала, собаку у палатки видела, а Надьку – нет.

Больше Ирина ничего не сказала.

Из канализационного люка Катарина вылезла, пребывая, мягко говоря, в состоянии крайнего недоумения и растерянности.

Что же это получается? Ева Германова, выдавая себя за бомжиху Надежду, частенько наведывалась в этот район, водила дружбу с местными бедолагами, одалживала, вернее, дарила им деньги, общалась с ними и вообще вела себя более чем странно… Для чего? С какой стати? Какова была цель Евы? Ведь не просто так человек, чья финансовая независимость налицо, будет по доброй воле называть себя бомжем.

Значит, у нее имелась причина. Причина, по которой Германова была вынуждена прибегнуть к этому маскараду. Разумеется, сейчас, когда Копейкина – лишь на начальном этапе расследования, это выяснить не представляется возможным. Но, если действовать решительно, призвав на помощь все свое упорство и самообладание, можно шаг за шагом, ступенька за ступенькой выйти из лабиринта загадок и собрать воедино кусочки мозаики, в которой кроется правда.

Агентство Германовой располагалось недалеко от станции метро «Октябрьское Поле». Позвонив накануне по указанному на визитке телефону, Катарина договорилась о встрече с неким Алексеем, представившимся заместителем Евы Альбертовны.

Утром следующего дня, ровно в десять тридцать, Копейкина заходила в двухэтажное здание, выкрашенное в розовый цвет.

Поднявшись на второй этаж, она наткнулась на приветливого офис-менеджера – симпатичную девушку лет двадцати. Сказав, что у нее назначена встреча с Алексеем Карцевым, Катарина проследовала за девицей в просторный, но довольно-таки темный кабинет.

Алексею едва исполнилось тридцать. Среднего роста блондин с зачесанными назад волосами, он был облачен в темно-синий костюм в мелкую полоску и красный галстук. По мнению Катки, цвет галстука решительно не подходил Карцеву, но в создавшейся ситуации она решила оставить свое мнение при себе. В конце концов, она явилась сюда не для того, чтобы давать советы персоналу, как кому следует одеваться.

Расплывшись в дежурной улыбке, Алексей кивнул Катарине на стул и, обращаясь к секретарше, молвил приятным баритоном:

– Настенька, нам два кофе.

Сделав пару шагов по направлению к входу, Анастасия остановилась.

– Вам со сливками? – вопрос адресовывался Копейкиной.

– Не принципиально. А если честно, я вообще не хочу пить.

Пожав плечами, Настя удалилась.

Ката приступила сразу к делу. Ни к чему тянуть резину и ходить вокруг да около. Поэтому, устроившись на стуле, она с расстановкой проговорила:

– Алексей, я – та самая женщина, обнаружившая труп Евы Альбертовны.

У Карцева вытянулось лицо.

– Скажу больше, – продолжала Катка, – за месяц до убийства мы вместе с Германовой ехали из Питера в одном вагоне. Сегодня я здесь, потому что мне нужна информация. Я очень, повторяю, очень рассчитываю на вашу помощь.

– А какого рода помощи вы от меня ждете? Убийство Евы потрясло нас всех. Сотрудники милиции неоднократно нас допрашивали. Мне кажется, мы рассказали им все, что они хотели от нас услышать.

– А чем они интересовались?

– Как обычно в подобных ситуациях. Спрашивали о Еве, интересовались, почему она оказалась в таком рванье на окраине города, и все в таком духе. Разумеется, никто не смог дать ответ на этот вопрос. Я до сих пор не в состоянии понять, с чего вдруг Германова вырядилась нищенкой и отправилась на поиски своей смерти.

– Вы ведь ее заместитель, вам наверняка известно многое о личной жизни Евы.

– Ошибаетесь. Мне практически ничего об этом не известно.

– Как?

– Помимо общего дела, нас с Евой связывали близкие отношения интимного характера.

– Даже так?

– И, несмотря на это, ее жизнь всегда оставалась для меня неразгаданной тайной. Знаю, что год тому назад у Евы умер престарелый отец, также я в курсе, что у нее есть два брата и сестра. В остальном – полный туман.

Ката погрозила Карцеву пальцем:

– Извините, но у меня имеются все основания вам не верить. Вы лукавите!

– Нисколько.

– Сколько времени вы были знакомы с Германовой?

– Чуть больше года.

– А как давно вы… ну…