Сатипи рассмеялась громко и весело и исчезла в глубине дома.

2

У водоема резвились дети: два сына Яхмоса, здоровые,красивые мальчики, больше похожие на мать, чем на отца; трое детишек Себека,включая младшую крошку, едва научившуюся ходить, и четырехлетняя Тети,хорошенькая девочка с печальными глазами.

Они смеялись, кричали, подбрасывали мячи, порой ссорились, итогда раздавался пронзительный детский плач.

Сидя рядом с Нофрет и не спеша отхлебывая пиво, Имхотепзаметил:

— Как любят дети играть возле воды. Сколько я помню, всегдабыло так. Но, клянусь Хатор[11], какой от них шум!

— Да, а здесь могло бы быть так покойно, — тотчас подхватилаНофрет. — Почему бы тебе не сказать, чтобы их сюда не пускали, пока ты здесь? Вконце концов, следует быть почтительными к хозяину дома и дать возможность емуотдохнуть. Разве не так?

— Видишь ли… — не сразу нашелся что ответить Имхотеп. Мысльэта была новой для него, но приятной. — По правде говоря, они мне не мешают, —неуверенно закончил он. И добавил с сомнением в голосе: Дети привыкли играть наберегу водоема.

— Когда ты уезжаешь, разумеется, — быстро согласиласьНофрет. — Но, по-моему, Имхотеп, принимая во внимание все, что ты делаешь длясемьи, им полагалось бы проявлять к тебе больше почтительности, большеуважения. Ты слишком снисходителен, слишком терпелив.

— Я сам во всем виноват, — мирно проговорил Имхотеп совздохом. — Я никогда не требовал особого почтения.

— И посему эти женщины, твои снохи, пользуются твоейдобротой. Им следует дать понять — когда ты возвращаешься сюда на отдых, в домедолжны быть тишина и покой. Я сейчас же пойду к Кайт и скажу ей, чтобы онаувела отсюда своих детей, да и остальных тоже. Тогда сразу станет тихо.

— Ты очень заботлива, Нофрет, и добра. Ты всегда печешься отом, чтобы мне было хорошо.

— Раз хорошо тебе, значит, хорошо и мне, — отозвалась Нофрет.

Она поднялась и направилась к Кайт, которая стояла наколенях у воды, помогая своему младшему сыну, капризному, избалованномумальчишке, отправить в плавание игрушечную деревянную ладью.

— Уведи отсюда детей, Кайт, — требовательно сказала Нофрет.

Кайт непонимающе уставилась на нее.

— Увести? О чем ты говоришь? Они всегда здесь играют.

— Но не сегодня. Имхотепу нужен покой. А дети чересчуршумят.

Грубоватое, с крупными чертами лицо Кайт залилось краской.

— Не выдумывай, Нофрет! Имхотеп любит смотреть, как дети егосыновей здесь играют. Он сам говорил.

— Но не сегодня, — повторила Нофрет. — Он велел передать,чтобы ты увела всю эту свору в дом. Он хочет побыть в тишине.., со мной.

— С тобой… — Кайт не договорила, поднялась с колен и подошлак беседке, где полусидел, полувозлежал Имхотеп. Нофрет последовала за ней.

Кайт не стала деликатничать.

— Твоя наложница говорит, что детей надо увести. Почему? Чтоони делают плохого? За что их прогоняют отсюда?

— Потому что так желает господин, разве этого не достаточно,— ровным голосом произнесла Нофрет.

— Вот именно, — раздраженно подхватил Имхотеп, — Почему ядолжен объяснять? Кому принадлежит этот дом, в конце концов?

— Потому что она так захотела. — Кайт повернулась к Нофрет исмерила ее взглядом.

— Нофрет заботится о том, чтобы мне было удобно, хочетсделать мне приятное, — сказал Имхотеп. — Больше никому в доме нет до этогодела, кроме, пожалуй, Хенет.

— Значит, детям больше нельзя здесь играть?

— Когда я возвращаюсь домой на отдых, нет.

— Почему ты позволяешь этой женщине, — вдруг гневновырвалось у Кейт, — настраивать тебя против твоей собственной плоти и крови?Почему она вмешивается в давно заведенные в доме порядки?

Имхотеп счел нужным показать свою власть и заорал:

— Порядки в доме завожу я, а не ты! Вы все тут заоднопоступаете, как хотите, устраиваетесь, как вам удобно. И когда я, хозяин этогодома, возвращаюсь из странствий, никто не уделяет должного внимания моимжеланиям! Позволь тебе напомнить, что здесь хозяин я! Я постоянно думаю о вас,забочусь о вашем будущем — и где благодарность, где уважение к моим нуждам? Ихнет. Сначала Себек ведет себя нагло и непочтительно, а теперь ты, Кайт,пытаешься меня в чем-то упрекать. Почему я обязан вас содержать? Поостерегисьтак разговаривать со мной, иначе я перестану вас кормить. Себек заявляет, чтоон уйдет. Вот и скажи ему, пусть уходит и прихватит с собой тебя и детей.

На мгновенье Кайт застыла. Ее неподвижное лицо совсемокаменело.

Потом она сказала совершенно бесстрастным голосом:

— Я уведу детей в дом…

Сделав шаг-другой, она остановилась около Нофрет.

— Это дело твоих рук, Нофрет, — еле слышно проронила она. —Я этого не забуду. Я тебе этого не забуду…

1

Совершив поминальный обряд, который надлежит исполнять жрецу— хранителю гробницы, Имхотеп вздохнул с облегчением. Все до мелочей былосделано, как подобает, ибо Имхотеп был человеком в высшей степенидобросовестным. Он излил вино, воскурил благовония, совершил положенныеприношения еды и питья душе умершего.

И вот теперь в примыкающем к гробнице прохладном гроте, гдеего ждал Хори, снова превратился в землевладельца и занялся делами. Ониобсудили положение в хозяйстве, что и по какой обменной цене сейчас идет, какиедоходы получены от сделок с зерном, скотом и лесом.

Спустя полчаса или около того Имхотеп с удовлетворениемкивнул головой.

— У тебя отличная деловая хватка. Хори, — заметил он.

— Так и должно быть, Имхотеп, — улыбнулся Хори. — Недаром яуже много лет веду твои дела.

— И преданно мне служишь. Ладно, а сейчас мне хотелось бы стобой посоветоваться. Речь пойдет об Ипи. Он жалуется, что все им командуют.

— Он еще очень молод.

— Но проявляет большие способности. Он считает, что братьяне всегда к нему справедливы. Себек, по-видимому, груб и требуетбеспрекословного повиновения, а Яхмос чересчур робок и осторожен, что не можетне раздражать. Ипи по натуре человек горячий. Он не любит, когда емуприказывают. Более того, он говорит, что только я, его отец, имею на это право.