Нофрет покачала головой и улыбнулась.

— Ты ведь скоро вернешься, — сказала она.

— Месяца через три, а может, и четыре. Кто знает?

— Вот видишь, скоро. А мне здесь будет хорошо.

— Я поручил Яхмосу и двум другим моим сыновьям выполнятькаждое твое желание, — самоуверенно проговорил Имхотеп. — В случае малейшеготвоего недовольства на их головы падет мой гнев.

— Они выполнят твой приказ, Имхотеп, не сомневаюсь. — Нофретпомолчала. — Кому, по-твоему, я могу полностью доверять? Кто по-настоящему тебепредан? Я не говорю о членах семьи.

— Хори. Мой дорогой Хори. Он поистине моя правая рука,человек разумный и выдержанный.

— Но он и Яхмос как братья, — задумчиво произнесла Нофрет. —Может…

— Тогда Камени. Он тоже писец. Я приставлю его к тебе вуслужение. Если ты будешь чем-то недовольна, продиктуй ему письмо ко мне.

— Отличная мысль, — кивнула Нофрет. — Камени приехал изСеверных Земель. Он знает моего отца. Твои родственники не смогут на негоповлиять.

— И Хенет! — вспомнил Имхотеп. — Есть еще Хенет.

— Да, — с сомнением в голосе согласилась Нофрет, — еще, естьХенет. Быть может, ты поговоришь с нею сейчас, в моем присутствии?

— С удовольствием.

За Хенет послали, и она тотчас явилась, будто только этого иждала. Она принялась сетовать по поводу отъезда Имхотепа. Но он прервал еепричитания:

— Да, да, моя дорогая Хенет, но от этого никуда не денешься.Я из тех людей, кому редко удается отдохнуть в тиши и покое. Я должен день иночь трудиться на благо моей семьи, хотя это принимается как должное. А сейчасмне нужно всерьез поговорить с тобой. Я знаю, что ты служишь мне верно ипреданно. А потому могу полностью тебе доверять. Охраняй Нофрет, она мне оченьдорога.

— Тот, кто дорог тебе, господин, дорог и мне, — твердозаявила Хенет.

— Очень хорошо. Значит, ты будешь предана Нофрет всей душой?

Хенет повернулась к Нофрет, которая наблюдала за ней из-подполуопущенных век.

— Ты чересчур красива, Нофрет, — сказала она, — вот в чембеда. Поэтому все тебе завидуют. Но я присмотрю за тобой и буду передавать тебевсе, что они говорят или замышляют. Можешь на меня рассчитывать!

Наступило молчание. Взгляды обеих женщин встретились.

— Можешь на меня рассчитывать, — повторила Хенет.

Улыбка, странная, загадочная улыбка тронула губы Нофрет.

— Да, — согласилась она, — я верю тебе, Хенет. И думаю, чтомогу на тебя рассчитывать. Имхотеп громко откашлялся.

— Значит, мы договорились. Все в порядке. Улаживать дела —это я умею, как никто.

В ответ послышался сдержанный смешок. Имхотеп резкообернулся и увидел в дверях главного зала свою мать. Она стояла, опираясь напалку, и казалась еще более высохшей и ехидной, нежели обычно.

— Какой у меня замечательный сын! — обронила она.

— Я должен спешить… Мне надо еще кое-что сказать Хори… —озабоченно пробормотал Имхотеп и так поспешно вышел из зала, что ему удалось невстретиться с матерью взглядом.

Иза повелительно кивнула головой Хенет, и та беспрекословновыскользнула из главных покоев.

Нофрет встала. Они с Изой смотрели друг на друга.

— Итак, мой сын оставляет тебя здесь? — спросила Иза. —Советую тебе ехать с ним, Нофрет.

— Он хочет, чтобы я осталась здесь.

Голос Нофрет был тихим и кротким. Иза коротко рассмеялась.

— И вправду, какой толк ему брать тебя с собой! Но почему тыне хочешь ехать — вот чего я не понимаю. Что задерживает тебя здесь? Ты жила вгороде, много, наверное, путешествовала. Почему ты предпочитаешь остаться вэтом скучном доме среди людей, которые, я буду откровенна, тебя не любят, болеетого, ненавидят?

— И ты меня ненавидишь?

— Нет, — покачала головой Иза, — у меня нет к тебененависти. Я уже старуха и, хотя плохо вижу, все же способна разглядеть красотуи любоваться ею. Ты красива, Нофрет, и мне приятно на тебя смотреть. Потому чтоты красива, я не желаю тебе зла. Но послушай меня: поезжай в Северные Земливместе с моим сыном.

— Он хочет, чтобы я осталась здесь, — повторила Нофрет.

В покорном тоне теперь явно слышалась насмешка.

— Ты остаешься здесь с какой-то целью, — резко сказала Иза.— Интересно, с какой? Что ж, потом пеняй на себя. А пока будь осмотрительна иблагоразумна. И никому не доверяй!

Она круто повернулась и вышла из зала. Нофрет стояланеподвижно. Медленно, очень медленно ее губы раздвинулись в усмешке, делая еепохожей на разозлившуюся кошку.

1

Ренисенб взяла себе в обычай почти каждый день подниматьсянаверх к гробнице. Иногда она заставала там Яхмоса и Хори, иногда одного Хори,а порой там вовсе никого не было, но всегда, поднявшись, Ренисенб испытываластранное чувство облегчения и покоя, едва ли не избавления от какой-тоопасности. Больше всего ей нравилось, когда она находила у гробницы одногоХори. Ей была приятна его сдержанность: не любопытствуя ни о чем, онодобрительно принимал ее появление. Обхватив одно колено руками, она садилась втени у входа в грот — обитель Хори — и устремляла взор на полосу зеленых полей,туда, где сверкали воды Нила, сначала бледно-голубые, потом в дымкежелтовато-коричневые, а дальше кремово-розовые.

Первый раз она поднялась туда, когда ее вдруг охватилонепреодолимое желание избавиться от женского общества. Ей хотелось тишины идружеского участия, и она обрела их там. Это желание не исчезло и потом, но ужене из-за стремления бежать из дома, где царили суета и раздоры, а из-за ощущения,что грядет нечто более грозное.

— Я боюсь… — однажды сказала она Хори.

— Чего ты боишься, Ренисенб? — изучающе посмотрел на нее он.

— Ты как-то говорил про болезни, которые поражают плоды. Инедавно мне пришло в голову, что то же самое происходит с людьми.

Хори кивнул головой.

— Значит, ты поняла… Да, Ренисенб, это так.

Неожиданно для себя самой Ренисенб сказала:

— Именно это происходит у нас в доме. К нам пришло зло. И язнаю, кто его принес. Нофрет.