По спине прошла длинная судорога. Яд?! Что, если…

Сигарета выпала из пальцев. И Сварог, еще поднимаясь наноги, понял, что с ним самим все обстоит нормально – ни корчей, ни судорог. Этобугристый ствол дерева содрогнулся, словно бы сократившись на миг, пройдясь поспине рядами черепашьих панцирей-барельефов, оттолкнув…

Вышел на середину поляны, смятенно огляделся.

Лес оживал.

Вокруг величаво колыхались ветки, сталкиваясь,перекрещиваясь, но отчего-то не издавая уже прежнего стеклянного трезвона;стволы в три обхвата качались, словно легкие тростиночки под ветром, могучийшелест доносился со всех сторон, прямо перед Сварогом, заслонив от негозвездное небо, проплыла длинная ветвь, колыша иглообразными листьями, плавнопотянувшись к плечу…

Он отскочил, мгновенно и думать забыв о победе. Не вышлопобеды, ноги бы унести… Рядом звонко треснуло, разверзлась земля – это надковром палых листьев, роняя рассыпчатые комья, поднимался дугой толстый корень,а повсюду на поляне, куда ни глянь, дергались другие, медленно сокращаясь,шумно высвобождаясь из земли. Звезды над головой, казалось, скачут всумасшедшем танце – это качались кроны, заслоняя созвездия.

Сварог немного опамятовался – и кинулся бежать по дороге,петляя, как заяц, уворачиваясь от тянувшихся наперерез ветвей, с сонной словнобы медлительностью загораживавших путь. Лес был полон могучего шуршанья ишелеста, крепнущих, распространявшихся волнами, но Сварог, мчавшийся со всехног, эти волны, похоже, опережал. Сообразив это, наддал, силы брались неведомооткуда, и каким-то чудом ухитрился ни разу не споткнуться – а деревья, мимокоторых он проносился, стояли смирнехонько, как им и положено испокон веку, носзади волной взбесившегося прилива накатывался шум оживающей чащобы…

Он уже не выбирал направления, следуя прихотливым изгибамдороги, надеясь, что она выведет из леса. Так и случилось. Деревьярасступились, Сварог оказался посреди широкой долины – и еще долго бежал поней, пока в ушах не стих шум оживающего леса. Посеребренная лунным светомравнина показалась райским местом: здесь царило полное безмолвие, и вокруг,насколько хватало взгляда, – ни малейшего шевеления, необитаемая тишина…

Облегченно вздохнув, он рухнул на спину и, раскинув руки,уставился в звездное небо – и долго лежал так, пока не ощутил, придя в себя иотдышавшись, сырую прохладу земли. Встал, осмотрелся.

Собственно, выбор был небогат – либо блуждать до утра,рискуя вновь и вновь наталкиваться на здешних обитателей, либо затаитьсягде-нибудь до рассвета. Вот только где? Там, впереди, вроде бы чернеет лес. Ноесли он окажется столь же странным, оживет? Очертить нательным крестом круг,произнеся старинное: «Бог в черте, черт за чертой»? А если на всю здешнююнечисть не подействует? Кусты-осьминоги ничуть не испугались серебра, значит, кнечисти не относятся…

И все же не стоило рассиживаться посреди голого поля. Судяпо темным пятнам над горизонтом, зиявшим посреди звездной россыпи, там то лигоры, то ли холмы – осмотреться, может, река и недалеко…

Подкрепившись как следует и выкурив пару сигарет, он совздохом поднялся и не спеша направился в сторону далекого леса. Светло было –хоть газету читай, за Сварогом послушно скользила длинная черная тень, ныряя вямки, изламываясь на бугорках.

Первый скелет он обнаружил шагов через сто – голый, необремененный остатками одежды или оружием. Он не бродил по долине и не торчална ногах, неведомо какими силами подпираемый, – смирнехонько лежал, щерясьв ночные небеса, как приличному скелету и положено. Сварог постоял над ним,пытаясь определить, что вызвало безвременную кончину – крепкие, молодые зубынаглядно доказывали, что покойный был в расцвете лег, – но так и не доискался.Все кости целы, не поломаны и не изгрызены, просто скелет, и все тут…

Пройдя еще немного, нашел второй – выглядевший точно так же.И чуть подальше – третий. Все это категорически не нравилось. Что-то же должнобыло их убить? Или – кто-то… Которая версия предпочтительнее в его положении?Он не знал. Прежнее деление на одушевленное и неодушевленное, сдается, негодилось – как и надлежит в месте вроде Хелльстада…

…Потом он вышел к башне. Вернее, сначала заметил тень –узкий черный язык, протянувшийся ему навстречу по равнине, залитой чуточкунереальным сиянием Юпитера. Свернул, чтобы обойти слева эту тень, и вскореразглядел сооружение в виде пирамиды с усеченной верхушкой, высотой уардовдесять. По углам площадки, всем четырем, торчали какие-то непонятные, невысокиепредметы, и в центре возвышалось что-то, напоминавшее то ли широкий крест, толи язык пламени.

Птица, разглядел он, подойдя совсем близко. Высокая статуяраспростершей крылья птицы. И те, по углам, – тоже птицы, но они сидят,плотно сложив крылья, и, похоже, другой породы, знать бы только, какой…

На площадку вела каменная лестница с высокими ступеньками,выглядевшая целехонькой, как и сложенная из продолговатых каменных блоковпирамида. Сварог в задумчивости постоял у подножия. Самым разумным было бывзобраться наверх и занять оборону – однако трудно оказалось бороться сдурацким убеждением, будто он пребывает в безопасности, лишь двигаясь безустали. Меж тем с точки зрения холодной логики лишь увеличиваешь числоподстерегающих тебя опасностей, болтаясь по равнинам и лесам…

Конец колебаниям настал, когда Сварог приметил в отдалении,у кромки леса, перемещение слабо светившихся пятен. Сработал инстинкт – онкошкой взлетел по высоким гладким ступеням, на самый верх, на площадку,окаймленную, как оказалось, невысоким парапетом, не доходившим ему и до колен.

Там было сухо и чисто, площадка выглядела монолитной – нигдене видно хода в глубь пирамиды, люка, проема. Шаги почти не слышны: под ногами,определенно, сплошная кладка без пустот. Пять изваяний, тонкий слой пыли подногами – и все. Если это что-то вроде кумирни или храма, то в святилище царилдовольно-таки аскетичный стиль. А может, в незапамятные времена отсюда унесливсе, что можно было унести. Или это гробница, вот только зачем к ней пристроилилестницу? Ну, в конце концов, Мавзолей, с которого вожди принимают парад, могоказаться вовсе не большевистским изобретением, и патент взят давным-давно поддругими звездами…

«Археолог хренов», – одернул себя Сварог. Подошел кпарапету и стал высматривать источник свечения. У опушки уже не было никакихогней, но он и не подумал спускаться – пирамида в одночасье показалась родной иобжитой, уходить отсюда уже не тянуло. Он был здесь один, это были еговладения… Шагов по десять в длину и ширину, пусть и без крыши. Огромнаякаменная птица с выветрившейся поверхностью, больше всего походившая на орла –а может, и не орел, – враждебности не проявляла и оживать вроде бы несобиралась. Задрав голову, Сварог разглядывал мощный загнутый клюв и вырезанныес величайшим тщанием перья на груди. Птица была высотой в три человеческихроста, на крыльях виднелись какие-то знаки, не пробудившие в памяти никакихассоциаций.