Что-то длинно скрежетнуло под каблуком. Нагнувшись, Сварогподнял квадратный кусочек металла с выщербленными краями – с одной стороныполовинка обломившейся дужки, на квадратике глубоко выгравирован какой-то знак,напоминающий не руны или Древесный алфавит, а скорее иероглиф с обилием косыхчерточек, слегка смахивающих на шумерскую клинопись, спиралек и рогулек вродетех, какими пользуются лозоходцы. Пожав плечами, Сварог бросил пыльную безделкув угол, к парапету, стал разглядывать окрестности.

Если только зрение его не обманывало и Хелльстад необманывал миражами, далеко на горизонте, там, откуда он пришел (деликатновыражаясь), звезды то и дело пропадали, вновь появлялись, словно их заслоняларазмеренно колыхавшаяся полоса. Похоже, оживший лес никак не мог успокоиться.Что-то такое на сей счет было у Шекспира, тамошний лес куда-то отправилсясемимильными шагами – вот только Сварог совершенно забыл, что это должно былопредвещать. Какое-то предсказание определенно имелось. Когда Бирнамский леспойдет на Дунсиан… И что? А, не стоит ломать голову. Вряд ли здесь работаютшекспировские каноны…

Ну вот, наконец. На полночи, далеко-далеко, по земле словнобы протянулся второй Млечный Путь – тускловато-зыбкий поток отражений звезд внеспешно текущей воде. Река. На рассвете достаточно будет еще одного хорошегомарш-броска…

У подножия башни послышался чистый высокий звук, похожий назвон гонга, поднялся до самых высоких нот и рассыпался переливами серебряныхколокольчиков.

Сварог одним прыжком оказался у парапета. У нижней ступенькив невысоком куполе бледно-золотистого света стояла обнаженная девушка, глядяему в глаза, весело, доброжелательно улыбаясь.

Черные волосы спускались до пояса, глаза были зеленые,огромные, на смуглой коже сверкало алыми и зелеными самоцветами затейливоеожерелье из золотых треугольников с подвесками.

Он молча ждал, стоя в тени, отброшенной гигантской птицей.Девушка переступила с ноги на ногу, улыбнулась еще шире и спросила:

– Что ты там делаешь?

– Живу я тут, – сказал Сварог.

– Ты там собрался ночевать?

– Есть такая задумка, – ответил он кратко, сторожакаждое ее движение.

– Там холодно и неуютно. – Ее улыбка стала ещешире и обольстительнее. – Мы можем предложить тебе гостеприимство в нашихшатрах, это наш старинный долг – заботиться о попавших в беду путниках… Здесьмного чудовищ и нечисти, а мы умеем от них защищаться…

По крайней мере, девчонка пока была единственной из всехвстреченных Сварогом насельников Хелльстада, кто разговаривал на человечьемязыке и производил впечатление достаточно разумного существа. (Голова Сержантане в счет – кроме разудалой песни и собственно головы в ней не было ничего отчеловека.) Так что вполне может статься, обнаженная красотка не лукавит идействительно является той, за кого себя выдает. В конце концов, кто сказал,что в Хелльстаде обитает только нечисть?.. Несколько настораживалаослепительная, нечеловеческая красота девушки вкупе с костюмом Евы… но вдруг уних мода такая?

– Кто ты? – спросил Сварог.

– Мы живем здесь испокон веков. – Голос былнежный, как краски на крыльях бабочки. – Переселились в эти края дажераньше, чем тут завелась нечисть. Мы самые древние, путник, и наши законы,принятые на заре времен, повелевают нам помогать всем попавшим в беду…

– А кто тебе сказал, что я в беде? – спросилСварог не без интереса. Девочка была – с ума сойти.

Серебряным колокольчиком прозвучал нежный смех:

– Я видела, как ты бежал по равнине… Тебя преследуют,верно ведь? Они скоро будут здесь, и эти древние развалины тебя от них неспасут… Ты же видел скелеты? Так кончают те, кто оказался застигнут нечистьюночной порой… Спускайся, я отведу тебя в шатер, а утром ты пустишься в дорогу…Ты ведь к реке идешь?

– Допустим.

– К реке, – улыбаясь, промурлыкала девушка. –Я тебя провожу утром, дальше начинаются наши земли… Или я тебе не нравлюсь?

– Поднимайся сюда, – сказал Сварог.

Она покачала головой:

– Мы передвигаемся только по земле, так уж заведено… Мыне любим зданий, особенно таких, как это, пропитанное черным волшебством.Совсем скоро тебе придется плохо, ты и не представляешь, куда попал. Как толькозакатится Йагупта, – она грациозным жестом указала на сияющий серпЮпитера, – проснутся здешние духи… Спускайся ко мне, рыцарь. Неужели тыбоишься пройти рука об руку с хрупкой девушкой?

Пора было и посмотреть, что представляет собой эта хрупкаядевушка… Он произнес заклинание. Ожидал, конечно, «ряд волшебных изменениймилого лица» – но реальная сущность ночной гостьи оказалась такова, что Сварогиспытал весьма сложные чувства. Ему пришло в голову: было бы даже лучше,окажись у подножия лестницы целиком и полностью отвратное чудовище…

В общем, красавица осталась почти такой же пленительной –личико, прическа, ожерелье и фигура особых изменений не претерпели. Вот толькозрачки огромных зеленых глаз превратились в вертикальные щели вроде кошачьихили змеиных.

Змеиных, конечно… Чуть повыше колен ноги неуловимо переходилив толстое змеиное туловище с крупными чешуями, покрытыми зигзагообразнымчерно-желтым узором, длиной уарда в три, оно плавными изгибами протянулось поземле в сторону от ступенек (словно стрелка компаса, отклоненная магнитнымполем), и острый кончик, покрытый толстыми роговыми кольцами, в точности как угремучки, ритмично и неустанно колыхался над травой, подобно стрелке метронома…

Должно быть, он чем-то выдал себя: лицо девушки-змеи (и вновом облике оставшееся обольстительно-наивным) вдруг напряженно застыло.

– Что с тобой, рыцарь?

– Да ничего особенного, – сказал Сварог. –Стою, смотрю… Что это у тебя там, сзади, болтается? На змеиный хвост похоже…

– Ах, вот ты о чем… – Она моментально справилась ссобой, смотрела с прежней улыбкой, ангел честности и доброты. – Я нехотела тебя пугать… Вы, люди извне, так быстро пугаетесь всего непонятного… Чтово мне тебя страшит? То, что я на тебя не похожа? Что же здесь странного?Просто я другая… Это еще не означает, что от меня нужно ждать плохого, верноведь?

– Убирайся, – сказал Сварог. – Сгинь,рассыпься… Иначе получишь серебром в лоб.

– Ты не рыцарь, – сказала она грустно. – Асеребра я не боюсь… Хочешь убедиться? – Улыбка была чарующей, на Сварогани одна женщина в жизни так не смотрела. – Я хочу тебя, рыцарь, хоть ты игруб… Спускайся ко мне. Там, наверху, одиноко и холодно… Мои поцелуи горячаткровь… Если я тебе не нравлюсь, есть другие, еще красивее…

Осененный внезапной догадкой, Сварог отбежал кпротивоположной стороне парапета. Так и есть: вдоль стены медленно скользилиеще четыре таких же создания. Две девушки, ничуть не уступавшие прелестью егособеседнице, мужчина с густой курчавой шевелюрой и растрепанная старуха собвисшими грудями, но столь же роскошным ожерельем на шее. Увидев, чтообнаружены, они ничуть и не смутились, похоже, девушки заулыбались, замахалируками: