— Голливуд? — спросил Дрейк.

— Голливуд.

— Конечно, Перри, если ее муж был осужден здесь, вКалифорнии, мы можем порыться в бумагах и…

Мейсон прервал его:

— Не забывай, она уже обращалась в Сан-Квентин и Фолсом. Необманывай себя, Пол. Допустим, что Уорфилд приехал на Побережье. Нашел работу,возможно, в киностудии, начал хорошо зарабатывать. У него появилась возможностьвстречаться с красивыми женщинами. Чтобы попасть в кинобизнес, даже наконторскую работу, у женщины должен быть крепкий, жизнестойкий характер.Женщины, которые крутятся вокруг кино, не автоматы, шагающие по точно заданномукурсу. Они решительны и предприимчивы. Ну, и естественно предположить, что этотУорфилд влюбился. Сначала, возможно, просто флиртовал, а потом встретил «своюединственную». Надумал жениться, и ему потребовалось, чтобы жена с нимразвелась. Сам он не решался даже заговорить о разводе — жена слишком еголюбит, чтобы позволить ему уйти. И если она узнает, где он, тут же отправится кнему. К этому времени он — уже крупная шишка, а его преследует прошлое, котороеон не осмеливается никому открыть. Тогда он притворяется, что натворил чертзнает что и угодил в тюрьму. Велит жене не приезжать в Калифорнию — она-де всеравно не сможет его увидеть. Более того, он заставляет ее высылать все, допоследнего цента. Теперь-то ей уж просто не на что приехать.

— Ты считаешь его таким подлецом? — спросил Пол Дрейк.

— Можешь не сомневаться, так оно и есть! Именно по этойпричине он вынудил жену посылать все деньги Спинни.

— Откуда ты знаешь, что ее муж Хоман?

— Спинни — промежуточное звено, человек, которому ее муждоверяет. Он ездит в Сан-Франциско. Естественно, получает почту на тот адрес. Иесли что-то произойдет, он свяжется с ее мужем в Лос-Анджелесе.

— Резонно.

— Так вот, Спинни поддерживает связь с Хоманом.

— Черт возьми, Перри! Когда слушаешь твои рассуждения, всевыстраивается логично, как в математике. Хоман должен быть Уорфилдом. Конечно,у Хомана есть младший брат, он живет с ним в одном доме, но в день аварии онбыл в отъезде, да и накануне тоже.

— Все это следует перепроверить, — нахмурился Мейсон. —Расскажи-ка мне про него.

— Его зовут Горас. Он лет на семь-восемь моложе Жюля.Заядлый рыбак и игрок в гольф. Настоящий плейбой.

— Он работает?

— Ну как они все работают в Голливуде? — пожал плечамиДрейк. — Урывками, когда как. Он — сценарист. Время от времени Жюль подкидываетему кое-какую работенку. Пытается создать брату положение. У Жюля естьнебольшая яхта, скаковая лошадь, он член гольф-клуба, ну и все такое прочее.Словом, все знаки голливудского процветания. Время от времени Горас работает,затем, прихватив снаряжение своего братца, отправляется на рыбалку, играть вгольф и…

— Обожди минутку, — прервал его Мейсон, — значит, в деньаварии Гораса не было в Голливуде?

— Не было. Он как раз на яхте ловил рыбу.

— Он и может быть Спинни.

— Выходит, что может.

— Или же Горас может быть мужем, а Жюль покрывает его.

Дрейк нахмурился:

— Я об этом не думал. Но Жюль в своей работе мастак, а егобратец — ничтожный бездельник. Он мог бы написать, к примеру, вот так: «Я вГолливуде, но дела у меня идут неважно. Я кое-как держусь, потому что меняподпирает мой брат, но он оборвет мне уши, если узнает, что у меня есть жена. Ачто, если нам разойтись? Я пришлю тебе немного деньжат, и считай себя сновавольной птицей».

Мейсон обдумал слова Пола.

— Знаешь, уж очень она естественно держалась, когда япоказал ей эту фотографию. Пол, ты уверен, что это его фотография?

— Да. Я с ним разговаривал. Можешь не сомневаться, снимокего. И хороший.

— Ладно. Отложим пока этот вопрос, — решил Мейсон. — Сегоднявечером я снова увижусь со Стефани Клэр. Я пообещал ей, что у меня будутхорошие новости. Очень не хочется ее разочаровывать.

— А ты не мог бы ее обмануть, Перри?

— Только не эту девушку. Думаю, мне надо повидаться сХоманом.

— Уже вечер. Его будет трудно поймать.

— А днем разве легче?

— Вообще-то так.

— Где он живет?

— В замке в Беверли-Хиллз.

— В справочнике его телефона нет?

— Нет, конечно.

— Но ты должен был его раздобыть, когда сделал наскок нателефонную компанию.

Дрейк кивнул, сунул руку в карман и молча протянул адвокатузаписную книжку. Тот списал интересующий его номер.

— Ну разве не странно, что у этого Спинни, живущего вдешевом многоквартирном доме в Сан-Франциско, есть незарегистрированныйтелефонный номер киномагната? — покачал головой Мейсон.

— Он не магнат, Перри, всего лишь несчастный раб стрехтысячным заработком в неделю, со всевозможными налогами и все такое.

Мейсон усмехнулся:

— Все равно я намерен с ним потолковать.

— Вряд ли ты много из него вытянешь, — предупредил Дрейк. —Он парень скрытный и недоверчивый.

— Если только я не ошибаюсь, Пол, его преследуют призракипрежней жизни. Потому он и дергается, а я не собираюсь щадить его слабые нервы.

Уличные фонари ярко освещали фасад белого особняка виспанском стиле. В царившем полумраке красная черепица крыши казалась почтичерной.

На звонок Мейсона появился слуга-филиппинец в белой куртке.

— Я звонил мистеру Хоману. Я…

— Да, мистер Мейсон. Сюда, пожалуйста. Ваши пальто и шляпу.

Мейсон снял пальто и шляпу, вручил их слуге и пошел следомза ним по длинному коридору, паркетный пол в котором был натерт до зеркальногоблеска красным воском, проследовал через просторную общую комнату, где царилтаинственный полумрак, и оказался в кабинете, выходящем в патио.

Хоман сидел за письменным столом и с хмурым видомвсматривался в отпечатанный на машинке сценарий, испещренный карандашнымипометками.

Когда Мейсон вошел, он поднял голову и, держа карандаш надстраницей, сказал:

— Садитесь. Не разговаривайте, пожалуйста.

Мейсон постоял, уставясь на фигуру за столом и потешаясь просебя над тем, с какой враждебностью Хоман смотрит на лежащую перед ним страницу.Потом опустился в одно из мягких кресел.