Томас бессильно свисал в цепях, в полузабытьи, когда услышалщелчок засова, тихий голос:

— Сэр Томас, не шарахни меня по башке!

Дверь приоткрылась, в щель скользнула знакомая фигура. Томасвскинул голову, с недоверием смотрел на калику: меч на поясе, в руке нож. Тотостановился посреди застенка, давая глазам привыкнуть к догорающему факелу:

— Похоже, тебя самого шарахнули...

Он подошел ближе, взялся за крючья, где висел истерзанныйрыцарь. Мышцы на плечах вздулись, Олег засопел, рванул, и железный штырь соскрипом выдвинулся из стены. Томас не верил своим глазам, но калика засопел надлевой рукой, дернул, и Томаса отделило от стены.

В тесном помещении пахло горелым мясом, воздух был спертым.На стене висели крючья, щипцы, пилы, железные прутья для протыкания ног, особыещипцы, коими полагалось выламывать зубы, рвать губы. В углу небольшой горн,горка березовых поленьев. Томас с гримасой потер распухшие запястья:

— За дверью страж?

— Он там и остался, — ответил калика. Голос егозвучал буднично, почти сонно. Он словно бы не помнил, что шею ему натерлотолстое железное кольцо, где даже в полутьме виднеются глубоко вырезанныебуквы, дескать, сей раб принадлежит барону Оцету. В руке тихо позвякиваласвязка ключей, что раньше висели на поясе тюремщика. Он печально огляделзастенок, спросил тихо:

— Идти сможешь?

— Кости целы, — сообщил Томас злым голосом, вкотором проснулась надежда. — А что жгли и били... Только и того, что наэтот раз не дал сдачи!

Он со злостью лапнул ошейник раба, тот жег кожу дни и ночи,но калика уже оглядывался от дверей, Томас выскользнул следом, зажмурился отяркого света — в коридоре два светильника. Калика скользил как тень, на ходушвырнул связку ключей под тяжелые ворота — оттуда вытекала широкая струянечистот. Послышалось испуганное восклицание, зашлепали босые ноги.

— Там пойманные рабы, — объяснил Томасзачем-то. — Ты знал?

— Везде одинаково... Везде одно и то же...

Томас поспевал с трудом, вдруг спохватился:

— Постой, выйти не сумеем! Ночью двор охраняет тролль.Откуда он взялся не знаю...

— Мог бы предупредить раньше, — буркнулкалика. — Уже не охраняет.

Томас крался следом, цепляясь за стену. Загадочный ответ непонял, но сил едва хватало, чтобы поспевать, застывшие ноги не хотелиповиноваться.

— Лучше сразу к конюшне, — сказал калика. Ониостановились. — Там и твой конь.

— Я не могу без чаши! — ответил Томас, прячаглаза.

Калика безучастно пожал плечами:

— Тогда спеши. До восхода солнца рукой подать.

— А ты?

— Я с молитвой пойду дальше. Не мое это дело: сражения,кровь...

Коридор изогнулся, в двух десятках шагов виднелась массивнаядверь, позволяющая выйти из замка во двор. Возле двери на опрокинутом бочонкесидел грузный латник, откинувшись на стену. Красноватый свет факела блистал нашлеме, железных пластинах, на плечах и коленях, на широком лезвии топора.Красногубый рот раскрывался, но тут же страж вздрагивал, обводил коридорподозрительным взглядом, дремал снова. Под железными пластинами был толстыйкожаный доспех, длинные темные волосы падали на плечи, защищая шею отсабельного удара. Топор лежал поперек колен, а щит поблескивал рядом,прислоненный к стене.

Схоронившись в тени, наблюдали, Томас сжал и разжал кулаки:

— Я бы такого увальня... Но пока добегу, заорет какраненый бык!

Калика с явным неудовольствием на лице вытащил нож, подержалза кончик лезвия, словно проверяя вес, ухватил за рукоять. Томас смотрелнепонимающе, а калика качнулся, внезапно коротко и очень быстро взмахнул рукой.В дымном свете вдоль коридора блеснула слабая молния. Погасла, но латникперестал вздрагивать, голова его опустилась, упираясь подбородком в грудь.

Томас выдернул меч из руки калики, бросился вперед. Над ухомстража торчала рукоять ножа, из-под нее стекали две тонкие темные струйки.Калика на бегу выдернул нож, подхватил топор латника. У самой двериостановился, вытер окровавленное лезвие о клочок материи.

— Выходим?

Томас с трудом оторвал потрясенный взгляд от бледного лицакалики:

— Что?.. А?.. Сэр калика, направо должна бытьоружейная.

— Был там?

— Нет, но если бы строил замок я...

Дверь в оружейную комнату была всего в десятке шагов, ноперед нею сидело двое латников. Калика, как заметил Томас, в бессилии сжалкулаки, прошептал что-то вроде: нет, не надо больше убийств, все мы путники вночи, или какую-то подобную глупость.

Один страж подремывал, дергал ногами, сидя на деревяннойколоде, другой ходил взад-вперед, зевал, тер кулаками глаза.

Когда напарник захрапел во всю мочь, раскинув ноги попереккоридора, второй страж раздраженно занес ногу для пинка, но спящий выглядел каксытый бык, и он передумал, подошел к зарешеченному окошку к стене напротив.Подпрыгнул, уцепился за прутья обеими руками, подтянул лицо к свежей струевоздуха, проговорил:

— Светает...

Спрыгнул, повернулся, в глазах блеснуло, страшный ударпотряс все тело. Олег подхватил падающего, тихонько уложил на пол. Мимо пахнуловетром, Томас пронесся как конь, послышался глухой удар, словно топором ударилипо колоде.

Олег распахнул дверь оружейной, с укоризной оглянулся наТомаса. Глаза рыцаря счастливо блестели.

— Зачем убил? — сказал Олег печально. — Он невраг.

— А ты? — удивился Томас.

— Только оглушил...

— То-то мозги брызнули по стенам!

Оружейная, большая комната с низкими сводами, была заполненасундуками, скрынями, саблями, кинжалами и другим оружием, а вдоль стенгромоздились кучи щитов, доспехов, булатных пластин, склепанных в гибкие ряды,блестели как рыбья чешуя мелкие кольца кольчуг, как опрокинутые горшки в рядстояли запыленные шлемы.

Томас жадно бросился в дальний угол, разгреб, разбросал покомнате, прошептал:

— Мои доспехи!

Руки тряслись, в синих глазах выступили слезы. Он торопливонапяливал тяжелое железо, пальцы соскальзывали, он взмолился шепотом:

— Сэр калика, не сочти за дерзость... Застегни булатныепряжки на спине! Беда рыцаря в том, что не всегда сам в состоянии облачиться!

Через минуту полуголый каменотес со злым лицом скрылсявнутри сверкающего железа. Доспехи были подогнаны точно, лишь ошейник раба нехотел влезать в рыцарскую скорлупу, Томас вогнал его ударом кулака. Через паруминут на Олега смотрели синие глаза через узкую прорезь, остальное надежноукрыло железо. Томас с легкостью нагнулся — булатные пластины раздвинулись внужных местах, — подхватил треугольный щит, другой рукой сорвал со стеныдвуручный меч с рукоятью крестом: