– Это за что?

– За то, что сказал мне. Я знаю, что Ричарду бы это непонравилось.

Улыбка исчезла с лица Ирвинга.

– С тех пор как Ричард взял власть, он уже наказал двухчленов стаи. Они бросили вызов его власти, серьезный вызов, и он чуть не убилобоих.

– Как? – переспросила я.

– Исполосовал их, Анита. Будто это был не он, а кто-тодругой.

– Ричард таких вещей не делает!

– Теперь делает, хоть и не всегда. Обычно он все так жемил, но иногда на него находит, и он впадает в ярость. В такой момент мне нехотелось бы быть поблизости.

– И насколько это серьезно?

– Анита, ему надо смириться с тем, кто он такой. Надопринять своего зверя, иначе он сам себя сведет о ума.

Я покачала головой:

– Ирвинг, я не могу помочь ему любить этого зверя. Ятоже не могу его принять.

Ирвинг пожал плечами:

– Знаешь, Анита, быть мохнатым – это еще не так плохо.Бывает похуже, например, быть ходячим мертвецом.

Я нахмурилась:

– Выметайся, Ирвинг. И спасибо, что сказал.

– Надеюсь, через неделю ты еще будешь мне благодарна.

– И я надеюсь.

Ирвинг дал мне несколько телефонов и вышел. Не хотелоставаться слишком долго, а то могут заподозрить, что он не просто репортер.Насчет моей репутации, кажется, никто не беспокоился. Я поднимаю зомби, убиваювампиров и встречаюсь с Принцем Города. Если меня будут считать еще иоборотнем, так какая разница?

Три имени членов стаи, подчиненных, которых Ирвинг счелдостаточно сильными, чтобы быть телохранителями, и достаточно слабыми, чтобы ихможно было заставить. Мне этoro делать не хотелось. Стая строится надисциплине: наказание и награда; в основном наказание. Если члены стаи, ккоторым я обращусь, мне откажут, я должна буду их наказать, иначе я не лупа,иначе я слишком слаба, чтобы поддерживать Ричарда. Конечно, он вряд ли будетблагодарен. Сейчас он меня, наверное, ненавидит, и я его понимаю. Его оченьразозлит мое вмешательство.

Но тут дело не только в Ричарде. Есть еще Стивен. Однажды онспас мне жизнь, и я этой услуги пока не вернула. И еще: он из тех, кто добычадля любого, – так было до сегодняшнего утра. Да, Зейн его чуть не убил, нодело не в этом. Он поставил дружбу выше верности стае. Это значит, что Сильвияможет снять с него защиту стаи. Тогда он как леопард-оборотень станет игрушкойдля каждого, кто захочет. Я этого не могу допустить.

Это может кончиться смертью Стивена. Смертью Ричарда. Можетоказаться, что я должна изувечить или убить нескольких членов стаи, чтобы меняправильно поняли. Может быть, может быть, сплошные «может быть». Черт бы всепобрал!

Я никогда никого не убивала иначе как ради самозащиты илиотмщения. Если сейчас я влезу в игру, это будет преднаменное, хладнокровное,обдуманное убийство. Пусть не в строгом смысле этого слова, но я буду знать,что я затеваю. Как костяшки домино – они стоят ровно и прямо, пока не собьешьодну, а тогда их уже не остановить. Кончится все отличным узором на полу:власть Ричарда неколебима, Стивен и леопарды спасены, Сильвия отступила илипогибла. Первые две вещи произойдут в любом случае, произойдет ли третья –выбор Сильвии. Горько, но правда. Конечно, есть и другой вариант: Сильвия меняубьет. Это вроде как откроет ей новые возможности. Сильвия не то чтобыбеспощадна, но не позволяет никому становиться у себя на дороге. Эта черта унас с ней общая. Нет, я тоже не беспощадна. Иначе я бы вызвала Сильвию навстречу и застрелила на месте. Только для этого я недостаточно еще социопат.Милосердие может привести тебя к гибели, но иногда только оно и делает тебячеловеком.

Я стала звонить. Первым я позвонила некоему Кевину, фамилияне указана. Ответил заспанный и хриплый голос курильщика:

– Кто это и за каким чертом?

– Как это изящно, – сказала я. – Как учтиво.

– Кто говорит?

– Анита Блейк. Ты знаешь, кто я?

Когда говоришь с угрозой, лучше недодавить, чем передавить.Так делаем мы с Клинтом Иствудом.

Он молчал секунд тридцать, и я его не прерывала. У негоучастилось дыхание. Почти чувствовалось, как заколотилось у него сердце.

Ответил он так, будто привык к необычным телефонным звонкампо делам стаи.

– Ты наша лупа.

– Молодец, Кевин, молодец. – Снисходительностьтоже не помешает.

Он прокашлялся:

– Чего ты хочешь?

– Приезжай в университетскую больницу. Стивен иНатэниел ранены, я хочу, чтобы ты их для меня посторожил.

– Натэниел – это который из леопардов?

– Правильно.

– Сильвия нам запретила помогать леопардам.

– А Сильвия что, ваша лупа?

Такие вопросы отлично действуют, когда знаешь ответы. Еслиты задаешь вопрос, а ответ застает тебя врасплох, ты попадаешь в дурацкоеположение. Чтобы говоритъ с угрозой, надо быть информированным.

Он секунду помолчал и ответил:

– Нет.

– А кто лупа?

Он нервно проглотил слюну – в трубке было слышно.

– Ты.

– И по рангу я выше ее?

– Сама знаешь.

– Тогда оторви свою задницу от дивана и делай, что яговорю.

– Лупа, Сильвия меня накажет. Больно накажет.

– Я прослежу, чтобы этого не случилось.

– Ты всего лишь человек и подруга Ричарда. Ты сСильвией драться не можешь – это тебе верная смерть.

– Ты прав, Кевин. Драться с ней я не могу, но могу ееубить.

– То есть?

– Если она тебя накажет за то, что ты мне помог, я ееубью.

– Ты всерьез?

Я вздохнула:

– Послушай, Кевин, я ее знаю. И если я тебе говорю, чтомогy навести пистолет ей в лоб и спустить курок, можешь мне верить. Могу ееубить и убью, если она меня вынудит. Это не шутка, не блеф и не игра.

Говоря эти слова, я слушала свой голос. Он звучал устало,почти скучающе и так серьезно, что мне самой стало страшно.

– Хорошо, я приеду, но если ты меня бросишь, она меняможет убить.

– Я даю тебе свою защиту, Кевин, и я знаю, что этозначит в стае.

– Это значит, что я должен признать тебядоминантом, – ответил он.

– Верно. И еще это значит, что, если тебе кто-то броситвызов, я могу помочь тебе в бою. По-моему, обмен равноценный.

Снова молчание в телефоне. Кевин задышал медленнее и глубже.