желание отправиться ad signa et effigies principis, чтобы в присутствии легионов венчаться на царство, встретился с Корбулоном для заключения мира, во время их встречи были выстроены легионы с орлами, знаменами и изображениями богов, блиставшими, как в храме (Tac. Ann. XV. 24; 29), а при передаче царю диадемы в Риме император Нерон восседал в консульском кресле на ростральной трибуне inter signa militaria atque vexilla (Suet. Nero. 13. 1). В известной надписи Тиберия Плавция Сильвана, наместника Мезии при Нероне, сообщается, что он привел неведомых и враждебных римскому народу царей на охраняемый им берег, дабы они поклонились римским знаменам (signa Romana adoraturos) (CIL XIV 3688 = ILS, 986). Дексипп, описывая встречу императора Аврелиана с вождями ютунгов, указывает, что для устрашения варваров легионы построились по обе стороны трибунала, на котором стоял император в окружении знамен, орлов и императорских imagines (Dexipp. Fr. 28 Martin)[1255]. Без знамен, естественно, не обходились никакие важные военные и государственные церемонии и ритуалы – триумфы, люстрации, выступления императора перед войском[1256], а также похороны полководца (см., например: App. B.C. I. 106; Tac. Ann. III. 2).

По некоторым свидетельствам, с легионными орлами и знаменами обращались как с настоящими культовыми предметами: в праздничные дни их умащивали и украшали определенным образом (Plin. NH. XIII. 23; Suet. Claud. 13. 2). В Feriale Duranum (P. Dur. 54, II. 8; 14) зафиксирован особый праздник – Rosaliae signorum, отмечавшийся дважды в год и являвшийся, очевидно, военной формой празднества, заимствованного из гражданского календаря[1257]. Вероятно, во время этого праздника знамена доставали из святилища и украшали розами[1258]. Известен также папирусный документ от 81 г. н. э., представляющий собой расчет жалования двух солдат (P. Gen. Lat. 1). В нем среди прочих отчислений упомянуты 4 денария ad signa. Не исключено, что эта сумма предназначалась как раз на организацию данного празднества[1259]. Как и изображения богов, знамена могли служить защитой для того, чьей жизни угрожала опасность, либо быть адресатом молитвенного обращения. Так, глава делегации, посланной Тиберием к взбунтовавшимся легионам в Германию, Мунаций Планк, когда на него с угрозами напали разъяренные солдаты, искал спасения, обняв знамена и орла в надежде на защиту их святости: signa et aquilam amlexus religione sese tutabatur (Tac. Ann. I. 39. 4). Антоний Прим в критический момент солдатского мятежа обратился с мольбой ad signa et bellorum deos (Tac. Hist. III. 10. 4)[1260].

В пользу мнения о божественной сущности знамен часто ссылаются и на другой пассаж Тацита (Ann. II. 17. 2), где говорится, что во время похода на херусков Германик обратил внимание на прекрасное предзнаменование в виде восьми орлов и призвал воинов следовать за этими римскими птицами, исконными божествами легионов (propria legionum numina). Х. Анкерсдорфер считает, что упоминание здесь орлов относится не к знаку легиона, а к обычным птицам, появление которых всегда рассматривалось римлянами как знамение[1261]. Представляется, однако, что в данном случае имеет место контаминация различных значений орла – как знамения, как главного штандарта легиона и как птицы Юпитера. Известно, что последнему орел явился как провозвестник победы над титанами, за что Юпитер, по преданию, и сделал его знаменем легиона (Isid. Etym. XVIII. 3. 2). Иосиф Флавий, упоминая орла среди римских знамен, замечает, что он, как царь птиц и сильнейшая из них, считается у римлян знаком господства и победы над врагом (B. Iud. III. 6. 2). Здесь же Иосиф называет римские знамена «святынями», τὰ ἱερά, что в данном контексте, возможно, соответствует употребленному у Тацита понятию numina. Обращает на себя внимание и тот факт, что с signa militaria очень часто связываются различные знамения: когда знамена предвещают неудачу в битве, знаменосцам не удается их вытащить из земли или сдвинуть с места; нередко на знамена опускаются рои пчел; над знаменами кружатся или садятся на них орлы[1262].

Итак, приведенные свидетельства позволяют заключить, что военные знамена[1263]были окружены особым почитанием, имеющим все признаки настоящего культа: храмы и жертвоприношения, украшения и клятвы, важную ритуально-церемониальную роль. Неудивительно поэтому, что христианские апологеты, критикуя язычников за поклонение неодушевленным предметам, использовали в качестве наглядного примера культ военных знамен. По словам Тертуллиана, вся армейская религия почитает и обожествляет знамена, знамена использует для клятв[1264], знаменам поклоняется, предпочитая их всем богам, даже самому Юпитеру[1265]. Эти слова Тертуллиана одни исследователи принимают с почти полным доверием[1266], другие считают невозможным их буквальное толкование, ссылаясь на склонность Тертуллиана к преувеличениям или на специфический контекст его высказываний и недостаток однозначных подтверждений в эпиграфике[1267]. Действительно, пассажи Тертуллиана не лишены гиперболичности и не содержат прямых указаний на тождественность знамен и богов, но лишь подчеркивают исключительное значение военных штандартов как объекта почитания со стороны воинов. Судя по эпиграфическим материалам, знамена отнюдь не предпочитались всем богам. Однако данные эпиграфики, к рассмотрению которых мы переходим, отчасти все же подтверждают слова христианского автора и в то же время проливают дополнительный свет на культ знамен.

Нужно отметить, что эпиграфически фиксируемые традиции почитания знамен имеют достаточно выраженную региональную специфику, что, впрочем, можно сказать и о других культах. Так, в серии надписей второй половины II в. из Испании[1268]представлены посвящения Юпитеру Наилучшему Величайшему, сделанные (кроме одного случая – CIL II 2183) за здравие императора по поводу дня рождения орла VII легиона Geminae – ob natalem (или ob diem natalem) aquilae (CIL II 2552; 2554 = ILS 9125; 9126; AE 1967, 229; 230), либо дня рождения знамен вспомогательных когорт – ob natalem signorum (CIL II 2553 = ILS, 9127) или ob natalem aprunculorum, т. е. «кабанчиков», служивших знаком I Галльской когорты (CIL II 2555; 2556 = ILS, 9128; 9129; AE 1910, 1; 2 = ILS, 9130; 9131). Посвящения сделаны от лица отдельных подразделений (вексилляций легиона или когорт либо самих когорт) под наблюдением офицеров из разных частей и императорских прокураторов из отпущенников.

Группа надписей из Майнца (Могоциакум, Верхняя Германия), датируемых первой третью III в., показывает, что в XXII Первородном легионе день рождения части отмечался иным образом[1269]. В этих надписях используется формула Honori aquilae legionis (или Honori legionis – CIL XIII 6749). «Чести орла» (либо отдельно, либо вместе с другими божествами[1270]) примипил легиона приносил в день рождения части дар в виде какого-либо изображения (указаны, в частности, Небесная Фортуна и Гений легиона – CIL XIII 6679; 6690). Honos выступает здесь скорее как