сразу поняла, что опять держала карту вверх ногами: это была такая глухомань, в которую я бы добровольно в жизни не сунулась. Неудивительно, что мы шли до нее целых два дня, не встречая ни путников, ни постоялых дворов! Но, что есть, то есть. Пришлось торговать там.

Поначалу жители отнеслись ко мне с любопытством, некоторые даже приобрели по мешочку усовершенствованного стирального порошка, снабдив меня яблочными пирогами на дорогу – ведь денег у сельчан почти не было. Но в последнем доме, где жила вдова с пятью детишками и одной дылдой, нас постигла роковая неудача.

Старшенькая девица у этой вдовы была крупная, с толстой крепкой костью, с мощными длинными косами, круглым лицом, крупным носом, маленькими глазками под сросшимися черными бровями. Было ей лет двадцать, наверное.

Ну так Леопольд, дурень проклятый, перед тем, как сунуться в избу к этой вдове и ее детям, заявил, что ему надоело быть крысой и он хочет побыть человеком. Он зашел в дом к вдове в облике прекрасного юноши и начал здороваться с хозяйкой и со всеми ее дочерями так, как я его учила еще в поместье Сеймуров. Причем в последнее время Лео часто вертелся перед зеркалом, пытаясь найти ту свою улыбку, которая смотрится на его лице лучше прочих – пытался скопировать Дейка и выбить нам скидку в гостинице. Так вот, теперь это чучело улыбалось так, что все девицы таяли от восхищения. Блистая этой своей улыбочкой, оборотень расцеловал полную мозолистую руку девчины, старшей дочки вдовы, и тем самым обрек себя на верную гибель.

Пока я распиналась перед вдовой, рассказывая о своих товарах и параллельно хваля ее детишек, надеясь на щедрость любящей мамочки, ее старшая дочь, суровая тангейская баба, заманила наивного оборотня в сарай и там по полной обласкала своего принца из дальних земель, о котором так мечтала. Бедняга подумал, что его убивают, начал вырываться, звать на помощь, а в итоге просто превратился в крысу и, по странному стечению обстоятельств, потерялся у девицы в подоле. Визг стоял такой!…

Конечно, вдова, услышав крик, бросилась выручать дитятко, и та, рыдая, наговорила про Леопольда такого, что даже мать ей, наверное, не поверила. Но обругать ведьму, притащившую в дом развратника и соблазнителя, это было для любой честной крестьянки правое дело, конечно же. Тут же поднялись вилы, начались угрозы, вопли…

Думаю, я этот денек еще долго буду помнить.

Вечером, когда дорога подошла к холмам, за которыми скрывался ближайший город, мы свернули в лес и устроили там небольшую стоянку.

Леопольд, обернувшись рысью, поймал парочку белок и быстро разделал их. В итоге на ужин у нас был шашлык из бельчатины и яблочные пироги из деревни. Ничего так рациончик… хотя, жаловаться на самом деле не на что. Разве что Черту, которому приходилось питаться травой.

– Слушай, а, может, будем зарабатывать не зельями, а выступлениями? – предложил Леопольд после ужина, когда мы по традиции играли перед сном в карты. – Я буду собакой, а ты дрессировщицей. Я смогу выполнять любые команды, считать и даже выть мелодии!

– Нет. Весь день горбатиться на площади за пару медяков? – морщусь, откладывая побитые карты в сторону. – За одно зелье мы выручим в два раза больше, чем за день выступлений.

– Да, но твои зелья сложно продавать, – Леопольд содрогнулся. Видимо, вспомнил ласки той горячей деревенской бабы. Бедный ребенок…

– Это ничего. Может, заграницей, где не висят повсюду мои портреты с суммой вознаграждения, мне удастся выхлопотать себе лицензию, и я смогу торговать законно, на рынке или даже прямо в гостинице.

– А мы торгуем незаконно? – удивился оборотень, опять побив все мои карты.

– Еще бы! Думаешь, почем мы переезжаем из города в город? Так бы обосновались на одном месте и устроили бы свое собственное дело. Но нельзя, – вздыхаю. – Тогда рано или поздно стража меня найдет, и остаток дней я проведу в лучшем случае в исправительной колонии для темных магов при Ордене Белых Сов, а в худшем – поживу еще пару дней до виселицы или костра.

– Когда с нами был Дейк, то, что тебя ищут, было не так заметно, – вздохнул оборотень.

– Я могла не выходить из комнаты гостиницы и при любом подозрительном вопросе отвечать, что являюсь женой достопочтимого рыцаря. Он был удобным прикрытием, – я пожала плечами.

О Дейке мы говорили так много, что постепенно уже забылось, при каких обстоятельствах мы расстались. Не вспоминать о рыцаре было нельзя, и я приучила себя к мысли, что все у него хорошо. Отдал он Демонтину этот несчастный осколок и отправился гулять дальше, свободный о всех преследователей. Я очень, очень надеялась на это.

– Но ничего, махнем заграницу, через море, а там вольная жизнь!… – проговорила я, выходя из мыслей.

– И свое дело… – эхом повторил оборотень, серьезно задумавшись. – Это ты бы устроила свое дело, – неожиданно грустно вздохнул он, лениво пробегая глазами по своим картам. – Я-то вишу у тебя на шее, не работаю.

– Ты мой повар, – улыбаюсь. – Это я тебя нещадно эксплуатирую. Если бы не ты, я бы голодала.

– Не говори ерунды, – отмахнулся Лео, поморщившись. – Я готовлю просто потому, что, если бы не готовил, считал бы себя неблагодарным лентяем. А так я в самом деле живу за твой счет. Раньше жил за счет Дейка, а теперь за твой.

– Это ты говоришь ерунду, Лео, – хмурюсь. – Мы вместе, а, значит, ни за чей счет мы не живем.

– Нет, – твердо сказал оборотень. – Я должен найти себе занятие, чтобы тоже зарабатывать. Работая вместе, мы сможем ночевать в гостиницах, а не в лесу, и питаться получше.

– Лео, у нас есть деньги. Дейк оставил мне половину всего, что мы с ним заработали, путешествуя вместе. У тебя целое состояние после случая с Хранителем. Но эти деньги – на крайний случай. Их я не хочу забирать из банка без необходимости, – отвечаю, наполовину уйдя мыслями в свои карты… что-то мне не везет нынче вечером. – А в ночевках на улице я не вижу ничего плохого: мы же в Тангейе, тут не холодно. Вот приедем в Агирад, там уже надо будет утепляться и думать о ночлеге…

– Бэйр, я тоже люблю ночевать на улице, но мне куда больше нравится кровать… Впрочем, на самом деле плевать мне на кровать и на еду! Я просто хочу попробовать работать. Не буду же я всю жизнь у тебя на шее сидеть!

– Как хочешь, – пожимаю плечами, чувствуя, что эту партию в карты я проиграю. – Но чем ты будешь