– Например играть на флейте в трактирах, – предложил Леопольд. Он положил свою последнюю карту поверх моих и закрепил за собой победу. – Я хорошо научился играть, знаю много разных мелодий. Думаю, я смогу понравиться публике.

– Хах, смотри, как бы трактирные мужики тебя спьяну за девицу легкого поведения не приняли! – не выдержав, я засмеялась. Мое веселье подхватил Черт, лежащий рядом с нами у костра. Конь возбужденно забил хвостом по земле и ехидно заржал, показав Леопольду свои зубы.

Оборотень поморщился и щелчком пальцев зашвырнул вредной лошади в нос маленький камешек.

– Я не девица, так с чего бы им думать, будто я – это она? – непонимающе спросил Лео.

– Ты очень изящный и красивый, у тебя длинная коса. Им этого достаточно, – объясняю. – К тому же, пьяницы в трактирах приятными мелодиями флейты восхищаться не станут.

– Тогда я буду выступать на ярмарках.

– Тамошние барды тебя на месте сгрызут, а если не сгрызут, то обязательно побьют потом, ночью или вечером, затащив в подворотню. Ты же отнимешь у них публику, а они за каждого случайного зеваку потеют!

– Значит, я не буду играть на флейте! – раздраженно развел руками Леопольд. – Буду заниматься чем-нибудь другим… Как по-твоему, чем я мог бы заработать?

– Ты талантливый портной и повар. Сидели бы мы на месте, ты непременно проявил бы себя в ремесле.

– А сейчас?

– Я не знаю, Лео, – вздыхаю, разводя руками. – Мне кажется, пока тебе лучше просто помогать мне.

– Мне всегда казалось, что я неумеха, но я никогда не думал о том, что способен только играть дрессированных зверушек… – тихо пробормотал оборотень, хмурясь и глядя в сторону. Дальше он заговорил еще тише. – Покидая поместье, я был уверен, что мне дадут возможности зарабатывать честно, не прячась от закона

Не знаю, хотел ли он, чтобы я это слышала, но я услышала и это было больно.

Я смотрела на Лео, не веря в то, что передо мной то самое, милое и вечно благодарное создание, за которым я носилась, как мать за младенцем, пока оно к обществу не привыкло… а теперь я виновата в том, что не даю ему раскрыться.

– Я тебя не держу возле себя. Если хочешь, можешь остаться в ближайшем городе и начать свою жизнь, – ответила я, стараясь сделать голос как можно более равнодушным.

Леопольд вздрогнул и резко повернулся ко мне. Выражение его лица тут же переменилось, черты разгладились, глаза широко распахнулись, а губы задрожали.

– Я не… я не имел ввиду, что виню в этом тебя! – воскликнул он и его глаза заблестели. – Я хотел сказать, что иначе представлял себе свою жизнь среди людей… но раз все так сложилось, то это лучше любых представлений, потому что я с тобой!

Лео кинулся ко мне и сгреб в объятия, прижав к своей груди.

– Я не хотел тебя обидеть! Я ни за что в жизни не обижу тебя!… – говорил он, прижавшись к моей щеке.

Естественно, я тут же растаяла.

– Ничего… я просто не так поняла тебя, – пищу от удовольствия, тоже обнимая друга. Приятно было то, что Лео даже обниматься стал по-другому, раньше прижимался к груди, как ребенок, а теперь сам обхватывает руками, как и положено мужчине. Растет, мальчик…

– Не обижаешься? – спросил он, внимательно посмотрев мне в глаза.

– Нет, как можно на тебя обижаться? – улыбаюсь. – Знаешь, у нас был не самый простой день, ты наверняка устал. Ложись-ка ты спать. А я скоро присоединюсь.

– Спокойной ночи, – кивнул оборотень.

Он превратился в рысь и прыгнул на свой плащ, где свернулся клубком и вновь стал человеком. Поглядев немного на это чудо, я повернулась обратно к костру и стала набивать свою трубку табаком.

В этот вечер я, как и в прочие, еще долго сидела у костра, вглядываясь в огонь и рассуждая о разном. На этот раз мысли завертелись вокруг Лео.

Удивительно, как он изменился за три месяца путешествия. Когда я его только встретила, он говорил очень плохо, глотая буквы, даже не говорил, а шипел и по большей части нервно хихикал. Теперь у него твердая свободная речь, он смеется только тогда, когда ему весело, и смех у него красивый, заливистый, какой и должным быть у нормального человека.

Изменилась его походка, его манеры, и все чаще стали заметны изменения в характере. Раньше Лео был чем-то вроде серой аморфной массы, его никто не воспитывал, никто, кроме книг, не объяснял ему, что хорошо, что плохо, он ни в чем не был уверен и всецело полагался на мнение и суждения окружающих. Сейчас же он все чаще стал проявлять твердость, научился настаивать, возражать, спорить, у него на все появилось свое мнение… И та вспышка негодования, которая только что произошла, говорит о том, что, хочет того или нет, но Лео начинает отдаляться и от меня. Раньше, хотя и не замечала этого, я была ему не другом, а скорее чем-то вроде няньки. Всемогущей и всезнающей няньки, слово которой – закон, а все действия бесспорно правильны. Теперь это уходит из него и даже во мне он сомневается, ставит меня под свои меняющиеся взгляды и оценивает по-новому.

Я подумала о том, что Леопольд, когда, наконец, найдет себя, и вовсе может решить, что я ему не товарищ и он не должен якшаться с ведьмой, которая вынуждена поджимать хвост при виде стражников… Хотя вряд ли он так подумает. Он ведь знает, кто я, и что я не из-за своих преступлений вынуждена вести такую жизнь. И что не стражников я боюсь, а того, на что они меня могут вынудить.

Тяжело вздохнув, я вытряхнула пепел из трубки и посмотрела на огонь. Все мысли вырвались из головы, когда я заглянула внутрь пламени, а в душе зашевелилось знакомое чувство, как будто улетаешь куда-то.

Обернувшись, я заметила, что Черт, сидящий позади меня, поднял голову к небу и смотрел на звезды, которые едва виднелись из-за дыма от нашего костерка.

– Ты уже?… – спрашиваю у коня, протянув к нему руку.

Он не отреагировал на мои слова и жест, как загипнотизированный продолжил смотреть в небо. Я запрокинула голову и стала смотреть вместе с ним.

На самом деле мы часто так сидели вместе, замерев и думая о чем-то. То о небе и звездах, то о деревьях, то об огне… почему-то в последнее время такие простые вещи стали завораживать меня. Я могла до бесконечности вглядываться в непрерывные узоры коры деревьев или смотреть на реку, чуя в ней