Энки накатило недовольство – беспричинное и неудержимое. Секунда – и оплеуха заставила голову вершителя дернуться.

– Не знаю почему… – Энки опустил руку, пальцы саднило после удара.

Маар облизал кровоточащую губу и бросил:

– Отпускай его.

Энки разорвал цепь Приказа, велев ашури убираться, и Маар отступил от жреца. Связь прервалась. Чужеродное присутствие растворилось.

– Вышло… – Маар не скрыл ошеломления.

– Ты! Ты не был уверен!

Извиняться за пощечину расхотелось. Скорее Маар заслужил еще несколько в довесок. Вершитель что-то отвечал, но Энки не слушал. Его замутило, прошиб холодный пот. Едва дойдя до лагеря, он присел на ближайший пень, чтобы не упасть.

– Ты в порядке, Энки? – Шархи принес ему воды.

– К ночи очухается, – отозвался рыжеволосый, чью рассеченную губу высокородный никак не прокомментировал.

– Начинаем после захода солнца, Энки. Отдохни пока.

Темнота накрыла восток слишком быстро. Волнение нарастало по мере того, как звезды загорались на небосводе. Энки с тревогой представлял, что произойдет, если создания Ашу не подчинятся. Он и Маар должны вызвать ашури вне городских стен, пока Шархи находится внутри и наблюдает за обстановкой. И пусть высокородный скрыл лицо, но случись так, что его узнают…

Энки следил за бледной тенью запущенного летучего змея. Никогда и не заметишь, если не знаешь, что искать. Если… Нет, когда все свершится, Шархи спустит его.

Сурия, сопровождавшая жреца с вершителем, скучающе привалилась к стене, держа наготове оружие.

– Зови. Куа'ри поймут по ал'сорам, на кого им… воздействовать. Первые – воины.

Сотни ашури явились на зов Энки и отлично поняли, на кого им указали. Ал'соры горели на людях подобно клеймам. Создания Ашу обволакивали воинов, и те падали как подкошенные. Были ли они на постах или ужинали с близкими – ашури нашли всех.

Но воины не заснули.

Кости Энки выкручивало. Даже с помощью Маара поддерживать Приказ для сотен ашури было мучительно. Воины падали, обездвиженные, но продолжали все видеть и слышать. Не в состоянии позвать на помощь, они лежали, скованные по рукам и ногам, наедине с подступающими кошмарами.

Воздушный змей в небе поник, а потом и пропал.

– Прекрасно, – вынес свою оценку Маар. – Дальше высокородных и…

– Не удержу, – сквозь зубы выдавил Энки.

Вершитель разочарованно прицокнул, но долго горевать не стал.

– Заходим в город, жрец.

Стража безвольно наблюдала за входившими путниками – если, конечно, им вообще сейчас было дело до визитеров. Маар, помогая Энки удерживать Приказ, тащил жреца за собой. На тихих ночных улицах раздавались первые возгласы непонимания. Поначалу хозяйка таверны подумала, что воины просто перепили – вот и упали лицами в тарелки, а слуги, прошедшие мимо охраны дворца, посчитали, что те просто заснули на посту. Но кое-кто повалился прямо посреди разговора или на ходу. Народ недоумевал, перешептывался. Посылали за лекарями, хотя залы врачевания успели закрыть до наступления утра. Страшное слово «поветрие» скоро прозвучит и со скоростью пожара разнесется по Этрике.

Шархи ждал у дворца Варассы.

– Отлично сработано, – сказал он жрецу и вершителю.

Энки не ответил, слишком занятый сражением внутри себя. Его разум будто расщеплялся, жаждал раствориться в чем-то… ином.

Воины, лежавшие на ступенях, не помешали зайти. Слуги встречали незваных гостей удивленными вскриками. Несколько попытались перегородить путь, но Сурия отшвырнула их. В ее лице слуги ошибочно увидели равного противника.

– Она же низкорожденная! А с мечом заявилась!

– Он у нее для украшения! Путь един для всех низкорожденных, она не имеет права.

– Еще и северянка!

– Подойдете – будьте готовы умереть, – сказала Сурия, но ее предупреждение не восприняли всерьез.

Первый, попытавшийся дотронуться до нее, погиб на месте, второй лишился руки, и больше встать на пути никто не решился.

– Вершитель! С ними вершитель! Властитель прогневал вершителей!

– Где Варасса? – спросил Шархи у трясущегося низкорожденного, носившего на руках медные браслеты – знаки личного слуги властителя.

– В… в… покоях… Г-господин.

– Главных?

– Д-да, г-господин… – Глаза его метались от Шархи к вершителю и обратно.

– Спасибо. – Шархи кинул ему монетку, и та упала на пол. Ладони слуги так сильно дрожали, что он не сумел схватить золотой кругляшок.

Главные покои властителя располагались двумя этажами выше. Шархи пинком открыл дверь и вошел в округлое помещение с расписанным куполообразным потолком. Из окон открывался вид на город – слишком много огней зажгли нынче ночью.

Варасса спал, и его Шархи поднял таким же образом, как отворил дверь.

– Просыпайся, пес.

Варасса с коротким вскриком скатился с кровати и чуть не упал в расположенный перед ложем бассейн. Его молодая жена, дочь Иль-Нарама, открыв глаза, онемела от страха. Она узнала Шархи.

– Здравствуй, Иниан, – обратился к ней высокородный. – Как поживает твой папочка? Недавно был у него в гостях. Выглядел он прескверно. Но его нельзя обвинять – сложно сохранять лицо, когда с него сползает гниющая плоть.

– Прочь! Прогоните их! Воины! Слуги! – верещал Варасса.

Сурия опрокинула его, выворачивая руки и заставляя встать на колени.

Желающих откликнуться на призыв властителя не нашлось. Слуги не вмешивались. Припав лбом к полу, они ждали воинов – сражаться с врагами Путь предписывал им. Да и разбираться в том, кто враг, низкорожденным тоже не полагалось.

– Прогуляемся до зала собраний, Варасса. Пора созвать все благородные семьи города.

– Я не…

Сурия, резко наклонив Варассу, ударила его головой о каменное возвышение, а потом так же ловко подняла на ноги. Жена властителя взвизгнула, прижимая руки ко рту.

– Ты тоже иди, Иниан, от твоего семейства только ты и осталась. Нет-нет, на одевание времени не осталось, – одернул ее Шархи, когда девушка потянулась к одеждам. – Живее!

Они направились к залу. Заметив недвижимых воинов, Варасса с женой переглянулись, краска сошла с их лиц.

Властителя подгоняла Сурия, но когда тот увидел вершителя, то зашевелился сам. Даже понадеялся на спасение.

– Я… я чем-то заслужил? Вершитель Маар! Я не нарушал клятв. Прошу вас, остановите это безумие!

– Да, ты был хорошим мальчиком, – одобрительно потрепал его за щеку рыжий. – Вот и сейчас не порти впечатление. Отправляй гонцов высокородным – вели явиться немедленно.

– Я… Но… ночь… И Шархи…

Слуги поспешно зажигали в зале свечи и факелы. Огромное помещение заполняли свистящие мольбы Варассы, который отправил гонцов:

– Вершитель Нергал назвал меня… Меня, вершитель Маар!

Его голос затихал по мере того, как зал наполнялся. Варасса, облаченный в ночную рубаху, пытался сохранить лицо. Прибывавшие высокородные, однако, выглядели не лучше: полураздетые, ошеломленные, растрепанные, а некоторые еще и пьяные. Люди ждали обращения Варассы. Женщина, облаченная в незастегнутое платье и обутая в одну сандалию, толкнула локтем свою соседку и указала на Шархи.

Наконец гонец достал свиток с