– Мы не можем двинуться с места, господин! – выплюнул рулевой. – Кицунэ заманили нас в ловушку!

Хиро посмотрел на палубу «Почетной смерти», на жестокую схватку между самураями Лиса и Тигра. Целовались друг с другом цепные мечи, взрываясь яркими вспышками рычащих искр, растекались по полированному дереву яркие струи, люди сражались, кричали и умирали в лужах пролитой крови. Но «Смерть» была прочно зажата между двумя неболётами: броненосцем Кицунэ и торговым судном Рю. В такелаже запутались абордажные тросы, корпус крепко держали крюки-захваты.

Хиро повернулся к личной охране – шестерым элитным бойцам, стоявшим неподалеку.

– Спускайтесь туда и освободите нас. Убийца Йоритомо беспрепятственно летает, пока мы барахтаемся среди солдат Исаму. Мы должны были бы уже окропить клинки ее кровью, а не кровью псов клана Кицунэ!

– Хай! – Самураи выхватили мечи и бросились в смерч мелькающих клинков.

Хиро отвернулся и воззрился на небо, наблюдая за крошечной всадницей, улетающей все дальше и дальше.

Она даже не взглянула на него.

– Ничего, скоро ты меня увидишь, – прошептал он. – И это будет твоим финальным воспоминанием…

За спиной раздались мягкие шаги по палубе, а затем рев двигателей цепных клинков и крик боли. Хиро со вздохом крутанулся на месте, поднимая чейн-катану и парируя удар, направленный в голову, почувствовал, как чейн-вакидзаси глубоко вонзился в его левую руку.

Брызнула кровь, горячая и густая, Хиро отпрыгнул от перил, когда коса вакидзаси снова метнулась к нему, чисто срезав дерево. Он отскочил назад, левая рука теперь бесполезно свисала вдоль тела и кровоточила. Потом поднял катану в защитную позицию и уставился на девушку, которая собиралась обезглавить его.

Маленькая, легкая и острая, как кинжал. Черные волосы, отхваченные лезвием цепного меча, разметались короткими неровными прядями. Пухлые губы, словно покусанные пчелами, скривились в усмешке, когда она оторвала цепной вакидзаси от перил, добавив оборотов двигателю. В последний раз, когда он видел ее, она была закутана в красивое алое платье и порхала по дворцу сёгуна. Теперь она в черном, с нагрудной пластиной из темного железа. Однако он сразу узнал ее и мечи в ее руках – когда-то ими владел его двоюродный брат, дорогой Ичизо, найденный мертвым в своих покоях после того, как повстанцы сожгли город дотла.

– Мичи, – прошипел он.

– Мой господин даймё.

Он взглянул вверх, на воздушный шар, с которого она свалилась на них, на рулевого, разрубленного ей же почти пополам. Хиро не чувствовал левой руки: с онемевших пальцев капала кровь, образовав на палубе лужицу.

– Впечатляющее появление.

– Твой позорный уход его затмит. – Девушка рванула через палубу, опускаясь на колени и целясь визжащими клинками ему в ноги.

Хиро подпрыгнул, перелетел через нее и приземлился у Мичи за спиной, присев и целясь в ее ничем не защищенный позвоночник.

Мичи заблокировала удар вслепую, резко вскочила и обрушила шквал ударов на лицо, шею, грудь юноши. Его протез выглядел как размытое пятно, двигаясь быстрее, чем любая плоть, изгибаясь в суставах так, как никогда не смогла бы настоящая рука, и Хиро ловко парировал все удары. В такт каждому поцелую клинков вспыхивали яркие искры, столкновение сопровождалось нотами унтертонов хаотической частоты, будто противники играли мелодию на мечах друг у друга.

Девушка закончила шквал атак, отступила назад и парировала два быстрых выпада, уклоняясь от яростного удара сплеча, который снес бы ей голову. Она была почти неподвижной, а лезвия мелькали молниеносно, казалось, в руках у нее веер. Но и Хиро привык к своей железной руке – теперь верхняя конечность стала такой же частью его самого, какой когда-то была плоть: постоянная тяжесть у плеча, холод в груди глубокой ночью. И клинок точно отвечал на каждый выпад, удар, тычок, выплевывая искры, взвывая зубцами, как у бензопилы, рыча, как голодная волчья стая.

Хиро еще раз прицелился свистящим ударом Мичи в горло, взревев на замахе. Она отразила атаку обоими клинками. В воздухе разлетелись сверкающие осколки металла, а по дереву заскрипели подошвы ее ботинок, когда девушка откатилась на три фута от противника.

Мичи тяжело дышала, и на лице ее отразилось изумление, когда она поднялась и выпрямилась, а после слегка присела, выставив клинки в защитной позиции. Хиро мог читать ее мысли столь же ясно, как если бы она произнесла их вслух.

Мичи, святая угодница мечей Кагэ. Любой другой мужчина, с которым она столкнулась бы лицом к лицу, был бы давно мертв. Но сейчас ее стремительная атака провалилась. И каждая прожитая им секунда могла стать той секундой, когда он просто позовет на помощь дюжину элитных самураев, сражающихся на палубе внизу.

Но нет. Разве в этом есть хоть намек на честь?

Хиро рассмеялся и подвигал механической рукой взад-вперед.

– Говори о Гильдии все что хочешь, Мичи-тян. – Он добавил оборотов чейн-катане. – Но проблему с плотью они, похоже, сумели решить.

– А смогут ли твои хозяева изготовить тебе другую голову?

Ложный выпад. Парирование удара. Искры.

– Они мне не хозяева! – рявкнул Хиро.

Теперь настала очередь Мичи рассмеяться.

– Буруу забрал у тебя и глаза вместе с рукой?

И в нем вспыхнула ярость. Внезапная, жгучая. Он почувствовал, как потрескивает пепел на коже, и, взревев, опустил меч к ее голове.

Но Мичи отразила нападение, и его клинок пробил доски, воткнувшись в палубу. И тогда она приблизила вакидзаси прямо к его горлу и ударила ногой по застрявшему лезвию. Удар клинка пришелся ему в подбородок, подрезав козлиную бородку, Хиро ослабил хватку и отклонился назад. Откатившись в сторону, он поднялся на ноги, вытащил вакидзаси и включил зажигание.

Мичи подобрала с палубы его катану и перебросила через перила.

Небрежно.

– Правда ранит, мелкий даймё? – улыбнулась она.

– Закрой рот, сука.

Удар. Парирование. Выпад. Парирование. Искры.

– Боги, посмотри на себя! – Мичи отбросила волосы с глаз, окидывая взглядом бойню, творившую вокруг. – Все эти смерти – как раз из-за того, что Юкико предпочла стоять во весь рост, а не преклонять колени в тени Йоритомо. А ты до сих пор стоишь на коленях.

– Не произноси при мне ее имя.

– Она любила тебя, понимаешь.

Хиро отпрянул, словно Мичи была нефритовой гадюкой, свернувшейся кольцом и готовой нанести новый удар.

– Я видела любовь в ее глазах, когда она говорила твое имя. Как цветок, раскрывающийся в первых лучах весны…

– Заткнись!

– Ты же знаешь, что был у нее первым. И она у тебя, я права?

– ЗАКРОЙ ГРЕБАНЫЙ РОТ! – Крошечная часть мозга Хиро кричала, что с ним играют, манипулируют, заставляя совершить неуклюжую, воющую атаку.

Но внутренний голос потонул в негодовании, ярости, крови, текущей из струпьев, которые небрежно содрала сучка Кагэ. И