только Сталина вычеркнуть? Я сказал и ректору, и руководителю кафедры, что это не диссертация. Но никто не решился, сказали, что боятся связываться».

Потом, когда Боголюбова сняли с должности, обнаружился реальный автор диссертации. Устроили разбирательство, и Всесоюзная аттестационная комиссия лишила Клавдия Михайловича докторской степени за плагиат.

Хорошо помню, как на моих глазах подчиненные льстиво поздравляли своего начальника с высшим академическим званием. Он с достоинством принимал поздравления, сознавая свои заслуги перед наукой. А я помнил его молодым комсомольским секретарем: он не только не мог сам написать ни строчки, но и с трудом произносил подготовленную для него самым простым языком речь, запинался на каждом слове! Думаю, собственную докторскую диссертацию он едва ли читал. Разве что в руках держал – когда передавал ученому совету.

В 1982 году сектор учета руководящих кадров установил, что в аппарате ЦК КПСС 464 работника защитили диссертации – каждый четвертый. 151 человек защитил диссертации по истории, 127 – по экономике, 56 – по философии.

Суслов благоразумно держался в стороне от этого.

Леонид Сумароков:

«В 1981 году Суслов был в ГДР. Когда возвращался обратно, случайно узнал в самолете, что тогдашний посол Абрасимов передал для него в подарок люстру. Возмутился и потребовал тут же вернуть. Ему говорят, что невозможно, мы уже в воздухе. Отчитал порученцев за то, что не сказали раньше, тоже вернул послу деньги. Уж не знаю, на свои тот покупал или на казенные, и как это потом оформляли».

У Суслова с Абрасимовым отношения, мягко говоря, не сложились. Неразумно в такой ситуации подставляться. Да и зачем нужны подарки, если к его услугам решительно все! Только пожелай!

Поклонники Суслова восторженно писали о его скромности, даже аскетизме. Но в реальности он, как и другие члены Политбюро, жил по-царски. Дома – прислуга. Когда ездил по стране, его принимали пышно и помпезно.

Георг Васильевич Мясников, который много лет проработал вторым секретарем Пензенского обкома партии, описал в дневнике, как встречали Михаила Андреевича с семьей:

«В 8.00 – совещание руководителей, причастных к наведению порядка на трассе в связи с приездом секретаря ЦК КПСС М. А. Суслова. Ничего не объясняю, но намекаю: если я участвую в подобного рода совещании, значит, это очень важно. Ясно? Кивают: ясно! Прошли почти каждый километр. Всем дали задание. Продиктовал все по метрам. Дал задание готовить сувениры – картины на фанере, металлическую пластинку: “М. А. Суслову от трудящихся г. Кузнецка”.

В 10.00 уехал на вокзал станции Кузнецк. Собралась довольно большая армия. Все рассмотрели и утвердили в деталях, сроках и ответственных лицах. Отклонил попытку архитекторов покрасить маслом фасад вокзала. Трудно, дорого, долго и может быть плохо. Зато нашли решение – создать новую лестницу, ведущую с перрона в город. На месте наметили ее габариты и дали поручение. Поручил обновить памятник В. И. Ленину – заводу Малышева, шпиль со звездой – “Кузнецкполимермашу”. Проехали по городу…

Собрал шоферов, расставил всех по местам и объяснил порядок движения. Приехали из Ульяновска Кузнецов (первый секретарь обкома. – Л. М.) и Кузьмичев (председатель облисполкома. – Л. М.). Объявил порядок встречи и просил не ломать. Отверг их попытку из горкома ехать на ульяновских “чайках”. Показал особняк. Объяснил шоферу, как въезжать.

К 10.00 – на вокзал. Не очень много народа. Отсекли всех зевак. Только пионеры, хлеб-соль и актив. Поезд подошел ровно в 10.16. Кузнецов было ринулся в вагон, охранник отшил. На ступеньках М. А. Суслов. Кузнецов отбил ребят и полез целоваться. Смятение. Я – Застрожному: “Давай!” Ребята: “Михаил Андреевич! Здравствуйте!” И дали стихи. Он прослезился, поцеловал ребят. Хлеб-соль. Чуть с солонкой неполадка. Обошлось! Все прошло по программе. В машины.

На Холме Славы. Четкий доклад, пионеры, ветераны наверху, приветствие. Опять слезы. Возложение корзины и букетов цветов. Поклон. Получилось здорово! К детскому саду. Не хотел останавливаться, но Суслов увидел ребят – затормозил. Цветы. Семью Суслова я отправил в детский сад. Проехали по городу. Фотографирование у горкома партии. На границу области. Семья догнала. Я успокоился…

Первый секретарь Пензенского обкома Федор Михайлович Куликов позвонил в Москву, в орготдел ЦК, те посоветовали доложить секретарю ЦК И. В. Капитонову. Доложил, а он говорит, что ему уже звонил М. А. и все рассказал в деталях, очень доволен».

Члены Политбюро располагали тем, что в принципе оставалось недоступным для других советских граждан. Михаилу Андреевичу полагалась охрана, лимузин с радиотелефоном (экзотика по тем временам), большая дача с обслуживающим персоналом: два повара, четыре официантки, два садовника. На даче – кинозал, библиотека, теннисный корт, сауна, оранжерея, сад. К его услугам личный самолет, загородные резиденции ждут по всей стране. В отпуск члена Политбюро сопровождал личный врач. Ни за дачу, ни за отдых в государственной резиденции платить ничего не надо было. Всё – за казенный счет.

Начальник его охраны Борис Александрович Мартьянов рассказывал:

«Дома ходил в брюках и пиджаке. На даче, когда ездили на курорт, надевал спортивные брюки. Была у него вечная папаха “пирожком”. Носил старое тяжелое пальто с каракулевым воротником. Носил полуботинки на кожаной подошве – ему их на заказ шили в специальной мастерской: приезжал сапожник, мерил ногу и делал».

Многим ли в советское время шили обувь на заказ?

Леонид Сумароков о невзыскательности Суслова:

«Пробудившись – сразу вставал. Говорил: не дай бог проваляться лишние полчаса в кровати, потом весь день болит голова. Практически не употреблял спиртного. Иногда, может раз-два в неделю, выпивал рюмку красного вина. Утром ел мало: немного каши или картофельного пюре и половину котлеты, чай с лимоном и опять же половину свежего яблока. Вторую половину котлеты заворачивал в салфетку и выносил на улицу поджидавшей его собаке».

А вот подполковник Алексей Алексеевич Сальников из 9-го управления КГБ запомнил другое: «Суслов был очень капризным, придирчивым, что проявлялось в первую очередь на различных праздничных приемах. Его часто не устраивала подаваемая еда».

Членам Политбюро полагались личные повара. На каждый день под наблюдением врачей-диетологов составлялось обширное меню. Оставалось только пометить, что высокое обслуживаемое лицо желает сегодня съесть. К столу каждое блюдо доставлялось в опломбированных судках.

Суслов, гуляя на даче, подбирал упавшие сучки и складывал в кучку. Когда рабочие, красившие забор, испачкали краской кусты хмеля и черемухи, разгневался и велел выгнать коменданта дачи. На следующий день упущение исправили, посадили новую черемуху. Суслов смилостивился и коменданта оставил, но начальнику охраны сказал:

– Вы знаете, Ленин своего коменданта уволил за такое отношение к природе…

То есть легко сравнил себя с Владимиром Ильичем.

– Его дача на юге была обнесена забором, вход туда закрыт, – рассказывал начальник личной охраны Борис Мартьянов. – С моря стояли посты, которые наблюдали, следили за акваторией и за тем, чтобы никто не проник, лодкам подплывать не