class="p1">Так это по-прежнему их картина? У них в столовой? Грейс была вовсе не уверена, захочется ли ей вновь увидеть этот пейзаж, как и что-либо другое, напоминающее о том, что раньше считалось ее семейной жизнью.

Небо помрачнело к тому времени, когда она проскочила Ленокс и направилась на северо-запад по названному Витой адресу. Дорога миновала полный жизни мир Беркшира с концертной площадкой «Танглвудз» и музеем Эдит Уортон, и потом за окном замелькали фермы, которые сменились промышленными окраинами Питтсфилда. До этой границы простирались детские воспоминания Грейс – здесь ее пару раз водили в Колониальный театр и каждое лето в один из непогожих дней – в музей Беркшира. Не исключено, что и Вита ездила с ней, когда гостила у Грейс в доме на озере. Странной казалась мысль, что Вита обустроилась в краю, с которым ее когда-то познакомила Грейс. Питтсфилд был из тех городов, которые проезжаешь проездом. Некогда величественные постройки теперь стояли в опасных районах, куда страшно заглядывать вечерами. Город увядал.

Медицинский центр «Портер» располагался в одном из зданий бывшего комплекса компании «Стэнли Электрик мануфактуринг». То был целый городок из строений, облицованных красным кирпичом. Но, глянув на табличку у поста охранника, Грейс повернула к перестроенному жилому дому с классической бело-зеленой отделкой и маленькой табличкой с надписью «Администрация». Она припарковалась, осмотрелась по сторонам и оценила сложившуюся ситуацию. Вита, согласно подписи в ее электронном письме, была исполнительным директором этого учреждения. Впрочем, в кирпичном городке располагался лишь главный офис, вся же компания простиралась от Уильямстауна на севере до Грейт-Баррингтона на юге. Согласно информации с веб-сайта, который Грейс изучала в библиотеке, центр занимался всем: интервенционным лечением наркомании, программами для несовершеннолетних матерей, индивидуальной психотерапией, групповой терапией по лечению фобий и депрессии, а также проводил назначенные по решению суда принудительные курсы лечения наркозависимых и лиц, совершивших преступления полового характера. «Вся психиатрия в одном флаконе», – подумала Грейс, рассматривая с водительского сиденья длинные кирпичные здания. Много лет назад, сразу после ее свадьбы, когда они с Витой переходили на выпускной курс (Вита специализировалась на социальной службе, Грейс – на психологии, но общей их целью было стать психоаналитиками со специализацией на индивидуальной терапии), Грейс пророчила своей подруге совсем иную профессиональную стезю.

«А я, к тому же, отличалась талантом предугадывать последствия», – мрачно подумала она.

Грейс застегнула куртку и подхватила сумочку. Через секунду заперла машину.

Внутри, в перестроенном парадном вестибюле, было тепло, очень тепло. Женщина примерно ее возраста с просвечивающей сквозь стремительно редеющие волосы кожей на голове пригласила Грейс присесть на строгих форм диванчик, украшенный белыми круглыми кружевными салфеточками. Грейс подчинилась и принялась рассматривать чтиво, которое предлагалось ожидающим посетителям: «Психология сегодня: краткие резюме» и иллюстрированную книгу по истории Питтсфилда. Грейс взяла последнюю и полистала: раскрашенные открытки с фотографиями заводов «Стэнли Электрик мануфактуринг», широкие улицы с элегантными домами в викторианском стиле – какие-то из них она, наверное, проезжала по пути сюда, – семейные пикники на траве и бейсбол, много бейсбола. Питтсфилд, очевидно, всегда был крупным бейсбольным центром. Надо будет рассказать об этом Генри.

– Грейси, – раздался голос Виты. Этот голос нельзя было спутать ни с чьим другим – немного резковатый, словно ей всегда чуточку не хватало дыхания, чтобы закончить фразу. Грейс повернулась, уже улыбаясь – если не кому-то еще, то по крайней мере себе самой.

– Привет, – отозвалась она.

Женщины внимательно рассматривали друг друга. Вита всегда была выше ростом, а Грейс – всегда стройнее, и это осталось неизменным. Но во всем остальном Вита изменилась почти до неузнаваемости. Каштановые волосы, некогда чуть не силой укладываемые в прическу «под пажа» (мать Виты считала, что такая стрижка идет всем), теперь были длинными, очень длинными, и почти совсем поседели. К тому же волосы выглядели так, как будто Вита никогда не причесывалась. Они развевались и завивались по своей воле, падали на грудь и на спину и выглядели настолько неожиданно и экстравагантно, что Грейс невольно задержала на них взгляд. На Вите были джинсы и добротные ботинки, черная блузка с длинным рукавом – очень демократично и скромно, плюс – подумать только! – шарфик от «Гермеса» на шее. Грейс поймала себя на том, что таращится на этот шарф.

– Ой, – сказала Вита. – Это я ради тебя надела. Узнаёшь?

Грейс кивнула, по-прежнему не зная, что ответить.

– Мы вместе ходили его покупать, верно? – наконец спросила она.

– Точно, – улыбнулась Вита. – На пятидесятилетие моей мамы. После долгой битвы ты заставила меня выбрать именно этот. И, конечно же, оказалась права.

Она повернулась к женщине за стойкой администратора, которая с напряженным вниманием прислушивалась к разговору.

– Лаура, это моя подруга Грейс. Мы вместе выросли.

– Здравствуйте, – сказала Грейс.

– Привет, – отозвалась Лаура.

– Мы купили этот шарф на день рождения моей мамы, – продолжала Вита. – Он ей очень понравился. Я никогда не ошибалась, следуя советам Грейс.

«Разве что при выборе одежды», – подумала Грейс.

– Может, поднимемся ко мне? – спросила Вита.

Потом развернулась и зашагала вперед. Грейс проследовала за ней вглубь дома и поднялась по узкой лестнице в помещение, которое когда-то, наверное, было спальней.

– Должна тебя предупредить, – проговорила Вита, открыв дверь для Грейс. – Хочу, чтобы ты подготовилась. Я собираюсь тебя обнять.

Грейс расхохоталась. Смеясь, легче сдержать слезы.

– Ну, тогда ладно, – наконец выдохнула она.

Подруги обнялись – и Грейс опять чуть не расплакалась. Они обнимались долго, без намека на неловкость. Разве что Грейс было немного не по себе.

Кабинет оказался небольшим. Единственное окно выходило на одно из длинных кирпичных зданий с прилегавшей к нему парковкой, но рядом росло дерево, которое немного скрашивало вид. Грейс представила, что когда-то здесь жил ребенок. Ей привиделись пришпиленные к стенам фотографии кинозвезд и шторы, отделанные декоративной тесьмой. На одной из полок за креслом Виты рядом с учебниками, журналами и стопками блокнотов стояли рамки с фотографиями детей.

– Чаю хочешь? – спросила Вита и вышла, чтобы его приготовить. Через несколько минут вернулась с двумя кружками.

– Вижу, ты все еще предпочитаешь «Констант Коммент», – заметила Грейс.

– Что-то должно оставаться неизменным. Одно время я серьезно увлекалась зеленым чаем, но вернулась к истокам. Знаешь, несколько лет назад пошли слухи, что этот сорт снимут с производства. Я облазила весь Интернет в поисках чая. Даже написала в компанию «Бигелоу», и в ответе мне клялись и божились, что это неправда, но на всякий случай я закупила примерно сотню коробок.

– Этим чайным компаниям ни на грош верить нельзя, – заметила Грейс, вздыхая. Одного аромата этого чая хватило, чтобы мысленно перенестись в прошлое,