меня под руку и, мягко подталкивая в сторону дольмена, велел залазить и обустраивать «булки» на приготовленном специально для них роскошном ложе.

— Так, Вась, бегом распотроши аптечку, там должна быть грелка резиновая. Нашла? Да, это она. Давай ее сюда, сбегаю на речку, наберу нам чистой воды на чай, может, пару листиков травы какой для заварки цапну и прихвачу там еще немного плавника, пока сухой. Ты сиди тут. Сними с себя свои тряпки — вон пропотевшие все, мокрые, ты в них только мерзнуть будешь.

Только в этот момент я вспомнила о своей сумке, в которую Кирилл так заботливо уложил вполне себе удобные футболки и штаны, которые сейчас были бы весьма кстати. Но потом отмахнулась от этого. Во-первых, раньше надо было думать, когда от машины уходили, а во-вторых, я и с той ерундовой ношей, что поручил мне Сеня, не особо-то смогла справиться, а еще и добавлять, пусть даже и совсем немного, это был бы перебор. Да и как-то наплевать на это сейчас. Но вот мысль остаться тут одной, даже совсем ненадолго, меня неожиданно напугала до заикания. Вдруг он сейчас растворится в этой темноте, и я его больше не увижу? Не просто останусь одна перед надвигающимся природным катаклизмом, а останусь без него!

— Я с тобой! — вскинулась я, даже на секунду не желая оставаться в одиночестве в этом стремительно темнеющем лесу, как будто, минуя день, опять наступала ночь.

— Вась, ну что ты… Я же мухой метнусь!

— Нет, я с тобой, — неожиданно даже для себя заупрямилась я и шагнула ближе, показывая, что намерена прилипнуть к нему, как репей.

— Ладно, пошли. Дай только все остальное брошу под крышу, — смирился вообще-то не особо и упиравшийся Арсений.

Взяв меня за руку широкой мозолистой ладонью, он потянул меня вниз по склону, туда, где за шелестом колышущегося под резкими порывами ветра кустарника угадывалось журчание небольшой горной речушки.

Первым делом, достигнув воды, Сеня откупорил грелку, выполоскал ее и набрал под завязку чистой воды. Потом, оглянувшись по сторонам, махнул вверх по течению и сказал, не глядя мне в глаза:

— Там чуть выше, метров через десять, вон стоит здоровая каменюка, видишь? Прямо в русле, поняла, куда показываю?

Я только молча кивнула.

— Ты туда скакани, там благодаря этому камню небольшая такая ванночка получилась, и со всех сторон прикрыта… от ветра. Можешь там обмыться. Холодно, конечно, поэтому долго не плескайся там. Зато сразу всю усталость как рукой снимет. А грязное не одевай, вот этим самым пледиком оботрись и в него же завернись. Я не буду… подсматривать… смотреть… — он сбился, похоже, покраснел даже и отвернулся от меня.

— Сень… — все во мне сопротивлялось от необходимости отходить от него даже на такое смехотворное расстояние.

— Васенька, сейчас так ливанет, что мы не успеем вернуться. Если не хочешь обмываться, то не надо, я не заставляю. Но вот мне холодный душик не помешает прям заранее… — он опять оборвал фразу, качая головой и издав звук, похожий на сдавленный смех, и начал судорожно стаскивать с себя камуфляжные штаны, причем сразу с бельем.

Насколько может быть трудно просто взять отвернуться и не смотреть на его тело? Наверное, в принципе, сложного ничего нет, но почему же я стою и не могу отвести глаз от этих длинных совершенных мускулов на его загорелой спине, от бледных твердых ягодиц и мощных бедер, каждая рельефная мышца на которых после столь интенсивной работы будто вырезана из камня. Стою на берегу горной речушки, черт знает где, все вокруг — паршивей и не придумаешь и может стать только хуже, а я тут натуральным образом пялюсь на Арсения и что-то ни капли стыда, смущения или раскаяния по этого поводу не испытываю. Все, что есть, это только потребность не отводить глаза, и дальше позволяя жаркой волне прокатываться от головы до кончиков пальцев на ногах и обратно, подобно ледяной воде, в которую сейчас погрузился Арсений. Повернувшись через плечо, он поднял бровь, и в этом одном движении и во всей его позе было больше поддразнивающего вызова и неприкрытой естественной эротичности, чем мне случалось видеть в жизни. Моя спина напряглась и вспотела интенсивнее, чем во время нашего марш-броска, от невыносимого желания бесстыдно выгнуться под этим его взглядом, похожим на дерзкую ласку. Господи, я не могу с этим справиться!

— Я… — промямлила, отводя глаза и отступая, — переживаю за твою повязку.

— Не волнуйся, аптечка же с нами, наложишь новую! — его голос был напряженным, будто он на что-то злился.

Выяснять это я не осталась и быстро, как только меня носили ноги, пошла, куда до этого послали. Зайдя за указанный камень, я действительно обнаружила там практически небольшую заводь между двух выступающих скальных пластов; как ее назвал Сеня — «ванна»: мелкая — всего по колено, может чуть глубже — но с ровным дном, спокойной водой и удобным плоским камнем, на который я бросила неряшливым комком изрядно потрепанный шелковый комбинезончик, насквозь пропотевшее белье и неопреновые ботинки, за время похода истончившиеся до состояния шерстяных носков. Задержав дыхание, я опустила туда ноги, постаравшись сдержать рвущийся истошный визг — холодно? Ч-ч-ч-черт! Да она обжигающе ледяная, а не холодная! Тут что, где-то имеются тающие ледники? Но через секунду-другую меня отпустило, и я смогла сначала немного расслабиться, а потом в голове словно что-то переключилось, и ощущения от окружившего тела жидкого холода стали похожи на эйфорию, настолько отчетливо каждую клетку покидала усталость, вымываемая кристально чистой чудодейственной водой. Я даже рискнула лечь и полностью вытянуться во весь рост, погрузив при этом в воду и голову, и лицо. Распустила волосы, и они, повинуясь незаметному глазу течению, окутали меня, облепив шею, грудь и живот.

— Ты, и правда, Русалка. Прекрасная, нежная, такая ранимая, такая беззащитная. — Раздался совсем рядом тихий, но напряженный голос, услышав который, я с бульком ушла под воду, но теплые даже в ледяных струях руки нежно подхватили меня и вытащили на камень. Какая-то часть сознания пыталась возмутиться и напомнить о благоразумии и о том, что сегодня не последний день мира, и я сотни раз пожалею, если прямо сейчас не оттолкну, не прекращу все это… Но падать и дальше без парашюта было так правильно и естественно, что я просто позволила всему происходить. Сеня так же нежно растер меня пледиком, плохо впитывающим воду, затем плотно замотал в него, руками отжал тяжелые пряди и велел стоять. Он не встречался со мной глазами, глядя только на свои