сограждан, но самое главное – как могли всерьёз воспринимать этого персонажа вполне, казалось бы, солидные люди, по тогдашним меркам – интеллектуалы.

Помню, меня пригласили в поездку по стране – организовалась такая бригада либерально мыслящих деятелей из самых разнообразных сфер. Среди прочих – доктор экономических наук Лариса Пияшева, прославившаяся публикацией «У кого пироги пышнее». Статья, напечатанная в «Новом мире» в 1987 году, стала, по сути, первым выступлением, где вполне откровенно заявлялось о преимуществах капитализма над социализмом. С пропагандистской точки зрения весьма изобретательная публикация, со ссылками на Ленина, Маркса и Энгельса, осторожно погружающая читателя в неизведанное и запретное. Статья Пияшевой спровоцировала бурную общественную дискуссию и была организована Александром Яковлевым.

Ещё один компаньон в поездке по стране – Анатолий Стреляный – публицист, писатель, автор передач на радиостанции «Свобода», где он проникновенно зачитывал в эфире письма слушателей. С Толей я был знаком ещё до поездки: меня подкупили его очерки, и я встретился с автором, с благодарностью отметив патриотическую направленность его произведений, чем вызвал немалое удивление – на подобное прочтение Анатолий Стреляный явно не рассчитывал. Позже, в 10-е годы XXI века попалась на глаза информация, что именно Анатолий Стреляный придумал для Кучмы идею и название книги «Украина – не Россия».

В этой либеральной компании я был совершенно чужим, но общения в совместном путешествии не избежать, и как-то, коротая время в поезде, я спросил Пияшеву, чем она сейчас занимается, рассчитывая услышать рассказ о научных изысканиях известного учёного-экономиста. И вдруг такой ответ:

– Мы с Толей сейчас работаем консультантами у Мавроди.

– Нет! – вскрикнул я и даже отшатнулся.

Лариса стала объясняться:

– Володя, вы не понимаете, это замечательный человек! Вы знаете, что он ни копейки на себя не потратил? Он даже ни разу за границу не выезжал!

Доктор экономических наук Пияшева и опытный журналист, немало написавший о проблемах экономики и сельского хозяйства, Анатолий Стреляный вполне серьёзно начали доказывать мне, что Мавроди – неординарная личность.

– Но подождите, – заспорил я, – но ведь «МММ» – «пирамида»! Обеспечить обещанную прибыль – нереально! Куда можно вложить деньги вкладчиков, чтобы покрыть такие высокие проценты?

– Есть куда! – отмахивались с таинственными улыбками консультанты Мавроди. – Как вы не понимаете, Володя, у нас столько возможностей заработать! Только нужна предпринимательская хватка, чувство хозяина! Интеллект, в конце концов! Это просто «тьфу» – вложить в дело рубль и получить через месяц – два.

Самое удивительное, что Стреляный и Пияшева были вполне искренни. И подобного рода убеждённость носила характер эпидемии – люди квартиры закладывали, чтобы отдать деньги в рост. И даже когда стало ясно, что обогатились на пирамиде «МММ» редкие счастливчики, а остальные пролетели со свистом, всё равно большинство оставалось на стороне Мавроди. Я помню разговоры о его тайных планах скупить лучшие предприятия страны и вернуть таким способом социализм. Целая мифология была создана, чтоб запудрить людям мозги.

Во все эти аферы конца 80–90-х были вовлечены талантливые творческие личности, обеспечивающие с помощью яркой рекламы приток новых клиентов. Помню, даже Тимур Бекмамбетов говорил мне загадочно: «Там всё не так просто с этим Мавроди…» Он же делал роскошные рекламные ролики для банка «Империал» – ещё одна афера, на которой заработали единицы, а пострадали тысячи.

В творческих кругах самой популярной «пирамидой» стала «Чара». Именно в эту контору понесли свои сбережения представители театрального сообщества, поэты, режиссёры, драматурги, артисты. Учредителями «интеллигентного банка», как его тогда называли, числились персоны близкие к богеме – некто Владимир Радчук (сын крупного советского кинофункционера) и его жена Марина Францева (дочка известного хирурга). Супруги дружили со многими яркими представителями творческой интеллигенции, были вхожи в самые элитные столичные дома.

То, что я не пострадал от подобного рода аферистов – во многом Верина заслуга, она у меня консерватор, а во времена перестройки это качество оказалось бесценным. Как-то меня затащили к одному предпринимателю, который предложил вложиться под очень высокие проценты в его бизнес, а на вопрос, за счёт чего будут зарабатываться деньги, стандартно ответил через губу: надо, мол, знать места, возможностей, дескать, немерено. Когда я посетовал, что свободных средств у меня нет, бизнесмен предложил заложить квартиру в банке, и, вернувшись после переговоров домой, я осторожно подкатил к Вере с этим предложением. «Ты с ума сошёл, – ответила она, – квартира – это единственное, что у нас есть. Ни в коем случае!»

О «Чаре» я знал из рекламы, но кроме того, до меня доходили слухи от коллег, а однажды в ресторане Дома кино я увидел воочию её владельцев, которые сидели за столиком в компании режиссёров Ускова и Краснопольского, собиравшихся как раз в это время запуститься на студии «Жанр» с фильмом «Ермак». В процессе общения выяснилось, что именно «Чара» собирается выделить на этот проект деньги. Выпили мы тогда крепко, и меня сагитировали разместить вклад в «интеллигентном банке», правда, квартиру я для этого не закладывал, а отнёс имеющиеся две тысячи долларов, больше просто у меня не было. Я даже успел несколько раз получить по 200 долларов ежемесячных процентов. В первый – без всякой очереди, во второй – народу немного прибавилось. Пришёл в третий раз, и меня сразу смутила необычная суета, а ведь я получал причитающиеся деньги не в общей кассе, а в привилегированной – для богемы. Решил, что дело плохо, и попросил вернуть мне всю сумму, к глубокому разочарованию кассирши. В этот же день поделился тревожными впечатлениями с коллегами, но прислушались ко мне не все. Краснопольский и Усков ответили, что Францева выделила им обещанные триста тысяч, и действительно, благодаря «Чаре» фильм «Ермак» состоялся, но повезло далеко не всем: кто-то потерял десятки, а то и сотни тысяч долларов, хотя, конечно, нужно учитывать: многие «обманутые вкладчики» успели за несколько лет прилично заработать, получая ежемесячную ренту. Мне не раз приходилось слышать признания коллег: «Я на эти деньги живу».

Когда «Чара» прекратила выплаты, а её создатель Радчук таинственным образом погиб, стали просачиваться детали аферы. Разумеется, за первыми лицами «пирамиды» стояли бандиты; конечно, система изначально задумывалась как средство обмана, а милые учредители банка с интеллигентными лицами вовсе не вынашивали планов облагодетельствовать человечество и возвысить на новый уровень отечественную культуру.

Вообще, эта сторона жизни стала для меня открытием – как много у нас, оказывается, авантюристов. И не только тех, кто не слишком разумно распоряжается своими средствами, но и тех, кто сознательно идёт на аферы, сам организовывает обманные схемы, легко обирает наивных соотечественников – мародёрствует, по сути, не испытывая при этом никаких угрызений совести. Таким романтикам, как я, пришлось если не пересмотреть кардинально представления о мире, то хотя бы задуматься об осторожности. Это у работников милиции и суда – профессиональная подозрительность, а у тех, кто с отклонением от нормы сталкивался редко, взгляд на окружающих простодушный. Надо сказать, что перестроечные времена предоставили немало поводов усомниться в величии человека, всерьёз задуматься об изначальной порочности человеческой породы.

45

О бурной политической жизни, выборах 1993 года, о замысле «Ширли-мырли», поисках артиста на роль Кроликова, клиповом монтаже и отложенной славе

Именно в эпоху перемен я попытался заняться политикой. Привлёк меня к этой рискованной деятельности Иосиф Дискин, он же познакомил с Аркадием Ивановичем Вольским – человеком интересным, информированным, с уникальным опытом. В 1990-м Вольский стал руководителем Союза промышленников и предпринимателей, а прежде занимал весьма значимые позиции в ЦК КПСС, работал помощником по экономике генсеков Андропова и Черненко. Так я оказался в не слишком известной партии «Обновление», которую мои политические соратники считали едва ли не фаворитом выборов 1993 года. Впрочем, оптимизм испытывали не все: помню мрачные предсказания Александра Ципко, основанные на суевериях нумерологии – ему достался несчастливый номер в партийном избирательном списке. Мне было грех жаловаться: мою персону посчитали способной привлечь массы и на этом основании разместили в первой тройке.

Меня уже давно подмывало заняться чем-нибудь общественно значимым, и возможность влиться в политическую жизнь я воспринял с энтузиазмом: ходил на собрания, разнообразные политические тусовки, познакомился едва ли не со всеми известными политиками того времени. И хотя на выборах 1993 года наш избирательный блок сокрушительно проиграл, я не ощутил особого разочарования, потому что процесс мне казался интереснее результата, что для профессиональной политической деятельности, конечно, неприемлемо.

Помню эту ставшую исторической встречу «нового политического года» в Кремлёвском дворце. Тогдашняя власть настолько была уверена в победе партии «Отечество – вся Россия», что организовала телетрансляцию, где в прямом эфире оглашались результаты голосования в регионах. Помню, как среди ночи под звон фужеров с шампанским раздался