– Разве они не прекрасны? – Эстер погладила лианы, обвивавшие колонны.

Казалось, природа вот-вот поглотит её, потребует вернуть себе старуху.

Броддмар проскользнул между колоннами и оказался позади Эстер с кинжалом на изготовку. Он посмотрел на Юву, и она поняла: для того чтобы продолжить, ему требуется благословение. Как, во имя небес, она может его дать? Эстер не убила никого, кроме птиц. Наоборот, она спасла жизни, потому что знала, что будет с ней дальше.

Волчьей хвори всё равно, заслужил её человек или нет. Эстер ничто не в силах спасти, даже кровь Грифа, если правда, что лишь немногие способны вынести переход от долговечного к человеку. Сомнений нет, осталось только отчаяние.

Юва кивнула Броддмару, но он ничего не сделал. Он просто стоял, сжимая в руке кинжал. Его лицо исказилось гримасой боли.

Он расклеился!

Эстер резко подняла трость и махнула ею назад. Она попала Броддмару между ног, он всхлипнул, выронил кинжал и рухнул на колени.

– Не… от мужской… руки! – произнесла Эстер и посмотрела на Юву сквозь ту же пелену безумия, что и Рюген. Она бросила трость на пол и встала так, будто никогда не пользовалась ею.

– Они будут смотреть, как ты подбираешь крошки, если ты им позволишь. Научат тебя голодать. Но ты сильнее их, Юва. Никогда не голодай. Пообещай мне. Я прожила безудержную жизнь, и я ни о чём не жалею.

Юва знала, что её просят сделать, но палец на спусковом курке застыл и отказывался подчиниться ей.

Эстер вытерла кровь и коричневую губную помаду рукавом.

– Я говорила тебе не так давно, что ты нравишься мне, потому что боишься волков. Но не страх достоин любви. Ты – не твой страх, Юва. Ты – это способность встретиться с ним лицом к лицу. Ты охотница на волков, хотя ты их боишься. Ты и этого боишься, но всё равно сделаешь. Ради меня.

Эстер осклабила зубы и неожиданно быстро бросилась вперёд. Юва спустила курок. Болт вылетел из арбалета прямо в грудь Эстер. Ещё миг она двигалась вперёд, как будто не понимала, что в неё попали, а потом осела у ног Ювы, упала на бок и осталась лежать неподвижно. Шёлковый плащ окружал болт блестящими складками, похожими на звезду.

Юва опустила арбалет. Довольно. Теперь довольно. Её тело казалось ей одеревеневшим и холодным, как стена. Единственным, что прорывалось наружу, была уверенность в том, что это должно закончиться. Больше никаких долговечных, больше никакой волчьей хвори.

Броддмар с трудом поднялся с колен и повалился на стул Эстер, где и остался сидеть.

– Она могла… Мы могли бы…

– Нет, – сказала Юва.

Она отмела ногой осколки и подошла к птице, которая купалась в собственной крови. Юва присела на корточки, взяла в руки теплое маленькое тельце и свернула птице голову. Потом она подняла кинжал и протянула его Броддмару. Он вытаращился на него так, будто никогда раньше не видел. Его открытый взгляд не мог скрыть, какую ношу он несёт на своих плечах.

Никогда никому не позволяйте увидеть слабость чтицы крови!

Юва швырнула кинжал на стол перед ним.

– Мы не можем позволить больным бродить по улицам, – фыркнула она. – Что мы могли сделать? Посадить её в клетку? Надолго ли, Броддмар? И какую боль и безумие ей пришлось бы испытать в ожидании того момента, когда ты наберёшься мужества и прекратишь её страдания?

Броддмар растянул губы в беззубую улыбку и опустил глаза на свои руки.

– Он всё изменил, Юва.

Она могла не уточнять, о ком он говорит. Тоска грызла её, беспощадная и искренняя.

– Да. Это так.

Она оперлась руками о стол и склонилась над скрючившимся перед ней мужчиной.

– Броддмар… Чтобы охотиться на волков, надо думать, как волк. Этому ты меня научил. Сам не забыл? Никто не может убить волка, не сделавшись волком.

Слова предназначались ему, но проникли в сердце ей самой. Она выпрямилась и подняла глаза к потолку, к свету.

Чтобы охотиться на волков, надо думать, как волк.

Признание этого факта усилило и потрясение, и горе и нарисовало кристально ясную картину того, что должно произойти. Думая, как охотник, она никогда не одержит победу ни над Нафраимом, ни над вардари. Она должна думать, как они. А она их знает. Знает, чего они боятся и к чему стремятся.

Она знает, что надо делать.

Скарр лаял за дверью. Крики с улицы сообщили, что наконец-то прибыла Стража врат.

– Возьми себя в руки, Броддмар.

Юва вынула клещи у него из-за пояса и подошла к Эстер. Она открыла морщинистый рот и вырвала звериные клыки. В этом проклятом городе зубы – это валюта. Броддмар сдавал их Страже врат вместе с кровью и получал деньги за работу. Но не в этот раз. Никто ни гроша не получит за это убийство. Никогда.

А вот Нафраим за это заплатит. И я знаю, как.

Броддмар поднялся и подошёл к ней.

– А мы… Ты не можешь…

– Нет. Кровь больше не нужна. Никто не выпустит кровь у Эстер.

Юва открыла двери и впустила Скарра. Она подошла к окну и бросила взгляд на Стражей врат. Они промчались вверх по лестнице мимо неё и направились к Броддмару. Ему предстоит объясниться с ними. Надо уйти отсюда. Надо действовать, иначе Юва тоже расклеится, как Броддмар.

Обычно она считала себя проклятой, считала, что вызывает ужасные события. Юва была беспомощным ребёнком, который сжигал рисунки волка, чтобы спасти себя и других. Но она просто оказалась не в том месте и не в то время. Она встретилась с дьяволом и получила в подарок страх. Способность чуять.

Ужасные вещи происходили постоянно и будут случаться всегда. Это стало её проклятием – то, что только она способна всё это остановить, пусть даже заплатить придётся дорого. Возможно, жизнью.

Нафраим перешёл улицу профессора Долга, с трудом удерживаясь, чтобы не побежать. Он чувствовал себя молодым жеребцом на резвых ногах, благословлённым беззаботностью. В кармане он нащупал записку со спасительными словами.

Юва Саннсэйр ожидает в Предмете мечтаний.

До наступления полудня он узнает, где находится дьявол. Конец близок. Ликвидация, за которую он сражался и убивал. Парадоксально, что человек так яростно сражается за то, чтобы ему позволили умереть.

Нафраим поприветствовал стоявшего в дверях мужчину и вошёл в шумное увеселительное заведение под названием Салоны Флорина. Главный зал был забит почти под завязку, большинство гостей прибыли издалека, и в их списке дел, которые необходимо совершить в жизни, значилось посещение этого места. Остальные были местными завсегдатаями, болтавшими за чашкой чая. Они оделись так, чтобы гармонировать с интерьером в сине-зелёных и золотистых тонах.