– Ты тоже убийца, – голос Ювы дрожал, рука горела. – Ты убил отца. В тот раз, когда он пытался защитить меня от тебя – а у него была для этого причина!

Гриф закрыл глаза. Его сердце в груди Ювы замерло, и на какой-то миг она необъяснимо перепугалась, что он умирает.

Она продолжала говорить, испытующе, нетвёрдо.

– Вы оба убийцы. Боги знают, что ты творил, когда был волком. Вот чего он боится. Боится, что ты вернёшься назад с армией… волков. Со своим народом. И вы отомстите всей Шлокне.

Гриф вновь открыл глаза, и она почувствовала пробуждение его сердца.

– Значит, он убедил тебя, что собирается положить конец собственной жизни ради спасения жизней других? Как благородно. Нет, Юва. Если он наконец решил убить себя, так это потому, что устал от жизни. Немногие обладают способностью вытерпеть вечность.

Силы у Ювы кончились. Ноги подкосились, и она опустилась на пол. Она сидела, держа нацеленный на Грифа арбалет на коленях.

– Не знаю, что им движет, – устало призналась она. – Но я знаю, что у нас одна цель. Мы оба хотим покончить с вардари.

Гриф опасно подобрался на шаг ближе к ней, чужой, дикий.

– Ты всегда знала, что можешь покончить с вардари, убив меня, но ты этого не сделала. Почему?

Юва схватилась рукой за грудь, но его слова когтем вцепились в её сердце. Она считала, ему известно почему, и именно от этого было больнее всего. Её рука упала, арбалет отлетел в сторону. Всё кончено.

Внезапно он оказался прямо перед ней – так быстро, что если бы она по-прежнему целилась в него, то не успела бы отреагировать. Он схватил арбалет и сунул ей под нос.

– Я чертовски устал разговаривать с тобой под прицелом вот этого. Ты требуешь правды, когда я сижу взаперти. Просишь говорить доверительно, держа меня под прицелом. Я вообще сомневаюсь, что ты понимаешь смысл этих слов! – Он забросил арбалет в угол. – Думаешь, ты имеешь власть надо мной, когда вооружена? Твои болты едва ли причинят мне вред.

Он схватил её за подбородок. Вены явственно проступили на его руке и скрылись в рукаве.

– Дар, которым я наградил тебя, больше, чем ты думаешь, – сказал он, лаская её щёку своим дыханием. – Ты можешь чуять мою кровь. Во мне, в вардари, в больных волчьей хворью. Даже волков, моих братьев и сестёр, ты можешь учуять. Но тем, что ты чуешь, ты можешь научиться управлять.

– Управлять? – Юва пыталась не смотреть на его губы, такие безумно близкие.

Он склонился к ней и упёрся рукой в стену у неё за спиной. Он коснулся щекой её щеки, нашёптывая ей на ухо:

– Сердце, которое ты чувствуешь, ты можешь контролировать.

Юве хотелось сказать, что он обезумел, что это невозможно, но тело подвело её. Сердце понеслось вскачь вместе с его сердцем. Быстрее. Тяжелее. Его гнало беспокойство и то, что она не могла ни осознать, ни проконтролировать.

– Ты понимаешь? – прошептал он.

Чтицы крови могли управлять сердцами!

Она слышала, как кровь проносится в голове и пульсирует в ушах. Пульсация усиливалась. Всё сильнее и сильнее. Щека сделалась липкой от пота. Грудь горела, как будто Гриф придавил её своим весом, но он находился всего лишь рядом. Безумно рядом. Давление шло изнутри. Она умирает!

– Стой… СТОЙ!

Юва бросилась к нему. Она хватала ртом воздух и чувствовала, что он делает то же самое. Он на волосок отодвинулся, но продолжал нависать над ней, как дикий зверь. Ощущение, будто она стремглав несётся в гору, исчезло так же быстро, как и появилось. Она прижалась лбом к руке, которой он упирался в стену. Его грудь вздымалась и опускалась в такт с её грудью. Он дышал полуоткрытым ртом. В темноте виднелись белые острые клыки.

– Вот видишь… – сказал он, запыхавшись, – никакие железные двери не будут достаточно прочными. Я был свободен с того момента, как ты впервые спустилась сюда. Как думаешь, откуда пошли все поговорки про разбитое сердце? Я мог делать, что пожелаю. Убраться отсюда, если захочу.

Вой ветра стих. Хаос в мыслях Ювы стих. Боль стала чудесно горькой, будто она тонула в море. Единственный ответ, который она нашла, принадлежал ему.

– Но ты этого не сделал. Почему?

Его глаза переливались разными оттенками чёрного. Тень неведения вызвала у неё пьянящее ощущение непобедимости. Её тело напряглось, как тетива арбалета. Вибрирующая тетива, натянутая до предела. Он дьявол. Волк.

А она хотела его. Это извращение, она понимала. Как бы близок он ни был, их разделяют семьсот лет несправедливости. Её ярость. Его. Всё, что они причинили друг другу, – лишь начало. Они даже не принадлежали одному миру. Он смертельно опасен, но, Юль спаси и помоги, как же ей хочется коснуться языком его зубов.

Гриф зарычал. Он резко поставил её на ноги и развернул в сторону железной двери. Она выставила руки вперёд. Ладони врезались в ржавчину. Дверь заскрипела и стукнулась о стену. Он подошёл к ней вплотную и обнюхал.

– От тебя воняет им, – прохрипел он ей в шею. – Ты пришла сюда, искупавшись в его запахе. В запахе человека, который сделал всё это со мной.

Он касался рукой её руки, внизу спины она ощущала давление легко узнаваемой тверди, которая гнала кровь к низу живота. Он отодвинулся, будто хотел скрыть своё возбуждение.

– Нет, я ещё не ушёл, – продолжал он. – Но сделаю это сейчас.

Его тела не стало рядом, и она услышала, что Гриф уходит. Юва приглушённо всхлипывала, уткнувшись в железную дверь. Ноги дрожали, она ухватилась за прутья решётки, чтобы удержаться на ногах. Пламя фонаря задрожало, оживив арбалет в углу, и погасло.

Юва положила тяжёлые, будто мёртвые руки на перила. После непогоды на крыше было промозгло. Дождевая вода впитывалась в одежду, но у Ювы не хватало сил выпрямиться.

Перед ней под тяжёлым небом раскинулся пропитанный водой тоскливый город. Мост Богов напоминал змея на ходулях, сказочного зверя, который пожирал себя, начиная от Королевского холма. Замок Наклаборг казался ещё уродливее, чем обычно. Создавалось впечатление, что его покинули все, кроме воронов, которые парили в потоках ветра. В последнее время их стало так много, будто они готовились к массовой гибели людей.

Он ушёл.

Сердце билось чертовски ровно и одиноко, и это было невыносимо. Каждый удар – крик в темноту. Так ли она станет себя чувствовать, когда он уйдёт навсегда? Пора привыкать, потому что скоро он исчезнет из этого мира. Если она правильно понимала, сейчас Гриф был уже мёртв. Убит перепуганным насмерть сторожем или изловлен долговечными.

Нет, он умнее.

Гриф знал, что долговечные следят за ними и что двери охраняются сторожами, так что, скорее всего, он покинул дом через крышу. А ещё он знал, что у него нет ни единого шанса пробраться в каменный круг, значит, он ушёл исключительно для того, чтобы убраться от неё.