Половой промчался мимо Нафраима и заскользил между столами. Его руки были полны серебряной посуды. Нафраим пошёл за ним через зал в сторону Предмета мечтаний – гораздо более уютного помещения прямо за главным залом. От салона его отделяла волшебная стена из стеклянных панелей цвета морской волны, и за ней он различил силуэт Ювы.

Её вид пробудил в плече боль, причинённую её болтом. Эта сладкая боль заставила Нафраима улыбнуться. Что особенного в этой девушке? Почему он так бесконечно сильно рискует, сохраняя ей жизнь? Настоящая загадка. Она не обладала почти никакими качествами, которые он научился ценить. Образованность, опыт, терпение… Всё наоборот, она была слишком молода, чтобы обзавестись подобными качествами, и всё говорило о том, что она ещё не нашла себя. Она беспокойна, подозрительна, резка, и к ней было трудно подобраться.

Но она храбрая и смышлёная. И прекрасно разбирается в людях.

И она способна его чуять. Вероятно, она уже знала о его прибытии. В последние годы он пережил немало тяжёлых моментов. Унылые дни, когда никакие достижения не казались достойными усилий, которые Нафраим тратил на то, чтобы жить. Но там, внутри, сидела она, и она знала, что он существует. Она подтверждала его существование. И она ненавидела его за это, причём так сильно, что готова была наказать его за каждый грех, проделав в нём дырку. Потрясающе.

Нафраим заказал икры и чая на двоих у подавальщицы, проходившей мимо дверей. Потом он пригладил рукой волосы и зашёл в отдельный кабинет.

В Предмете мечтаний стоял всего один стол, и Юва уселась спиной к стене. Разумеется. Длинные светлые волосы очаровательно растрёпаны, одета в серую льняную одежду, самую простую, и она прекрасно оттеняла колючие серо-голубые глаза. Юва натянула рукава на ладони, будто мёрзла, и Нафраим увидел, что она недавно плакала.

Он осторожно улыбнулся, совершенно чётко понимая, что источник её проблем – он сам. Повесил пальто на крючок и кивнул на руки, которые она спрятала в рукавах.

– Что на этот раз? Кинжал? Или планируешь меня отравить?

Она улыбнулась, хотя её взгляд говорил, что такие мысли приходили ей в голову.

– Не я убийца в нашей семье.

Её слова были жестокими во всей своей простоте, но они означали, что Юва поверила ему и получила подтверждение того, что догадка насчёт Сольде была верна.

Он сел напротив неё.

– Может, не единственная, но точно лучшая.

По её лицу промелькнула тень отвращения. Её борьба с собственной природой была захватывающим зрелищем. Однажды она найдёт опору и примет ту пропасть, что таится в ней, и боги будут восторгаться, глядя на неё. Нафраим поймал себя на том, что надеется стать этому свидетелем.

Вошёл слуга с подносом, поставил его на край стола и выгрузил серебряную посуду и костяные блюда с печеньем и икрой. Он разлил чай по чашкам и скрылся, бестактно подмигнув. Нафраим понял, что он принял их за любовников – какая неприятная мысль.

Юва взяла чашку в руки – явно для того, чтобы согреться, и взглянула на него.

– Я понятия не имею, где он, – сказала она.

Нафраим уставился на неё. Он искал на её лице признаки лжи и не находил. Она могла соврать о многом, эта Юва Саннсэйр, но не было сомнений в том, что растерянность в её опухших глазах настоящая.

Нафраим отставил чайник в сторону с разочарованием и тлеющей злостью. Он опасался худшего.

– Ты отдала его кому-то другому?

Она широко раскрыла глаза.

– Нет! Нет… Я бы не смогла никому его отдать, даже если бы захотела – сначала мне надо узнать, где он, – она поставила чашку на стол и сцепила руки. – Но я могу это выяснить. Это… сложно.

Его глодало беспокойство. Он ожидал чёткого ответа. У Нафраима не осталось терпения, он чувствовал это даже челюстями.

– Расскажи, что происходит, и позволь мне судить, насколько всё сложно.

Юва сглотнула и опустила глаза в чашку.

– Мама пыталась объяснить мне всё на смертном одре, но она была не в себе, а я понятия не имела, насколько это важно! Она сказала, что Сольде не вынесет своего наследства, что оно должно достаться мне. Мне?! Как главе Ведовской гильдии? Это было полное безумие, я не хотела ею становиться.

Нафраим попробовал сливочное печенье. Икорные жемчужины лопались у него на зубах и смешивались с кислыми сливками. Девчонка всё ещё говорила правду, без сомнений, и он позволил ей продолжать.

– Она сказала кое-что ещё, и это показалось полной чушью. О том, что дьявол настоящий. Волк. Всё, о чём я слышала в сказках, правда. Но я никому не должна его отдать. Я должна держать его укрытие в тайне, потому что так было на протяжении тысячи лет. Я думала, она бредит.

– И где же он спрятан?

– Вот и я об этом, – горько сказала Юва. – Я должна была узнать это от одного мужчины – не знаю, какого, но он должен был передать мне письмо с подробностями в храме Юль после погребения мамы. Но он так и не пришёл. Думаю, он заметил тебя… Так что можешь сказать спасибо себе. Если бы ты оставил меня в покое, я бы уже знала, где он.

Нафраим откинулся на спинку стула.

– Значит, ты должна была узнать, где прячут дьявола, но письмо исчезло?

– О, нет, я получила несколько писем: он пытался найти способ встретиться, но боялся вардари. Он не чувствует себя в безопасности и хочет встретиться в людном месте. В последнем сообщении говорилось, что он попробует передать мне письмо во время Всеобщего забега.

Нафраим постарался скрыть облегчение.

– Весенний забег? Ты встретишься с ним через восемь дней?

Юва помотала головой.

– Нет, не то чтобы встречусь. Этот человек не хочет ни с кем встречаться, он просто отыщет меня и передаст письмо. Ничего больше. Но, возможно, ничего не выйдет…

Нафраим встретился с ней глазами. Уж не играет ли она с ним?

– Его письма до сих пор у тебя?

Она закатила глаза.

– Ты меня дурой считаешь? Конечно нет: я сожгла всё, что получила.

– И ты считаешь, что ничего не выйдет, потому что?..

– Потому что он хочет встретиться там, где наиболее людно, прямо у круга Наклы, но боится Стражей врат и сторожей. Он считает, они работают тщательнее, чем раньше.

– Это так. Но стража – меньшая из проблем, и я могу её решить. Он будет в достаточной безопасности, чтобы передать тебе письмо.

Юва провела руками по лицу. Её глаза увлажнились.

– Но я не хочу!

– Что ты имеешь в виду?

– То, что и говорю. Я не хочу получать это письмо. Я не хочу знать, я никогда не просила ни о чем таком. Я хочу вернуть свою жизнь, ту, какой она была до тех пор, пока в неё не влез ты. До смерти мамы. До… До всего этого.