Однако ход в холодной каменной стене напомнил любимый Рубиновый Рог, а парень вызывал симпатию и, как говорила Китилья, был не опасен.

Дверь сзади захлопнулась, искры привычно засветились в темноте.

– Ваши волосы очень… – Сафира услышала, как молодой человек сглотнул, обернулась: в узком ходе нельзя было идти рядом.

На тёмных стенах танцевали рубиновые блики. Похоже, неожиданное зрелище несколько испугало спутника. Усмехнулась. Кого там Китилья советовала изображать?

– … необычные.

– Я же ведьма, – отозвалась она. – Свечи не понадобятся, – добавила, увидев, что Тоб взял одну в специальной корзинке у входа и пытается зажечь от горящей.

– А поедете как? Не пешком же? – парень бросил на неё взгляд, положил свечу обратно.

Вообще-то Сафира собиралась именно пешком, не забирать же карету Китильи. Тем более, что карету заметят, да и кучер может отказаться слушаться.

– Ход ведёт прямо к конюшням, – произнёс Тоб. – Я могу отвезти вас… если хотите. На лошади.

Лошадь, вспомнила Сафира, животное, чем-то похожее на гнарана. Наверное, ездить на нём не сложнее. Только как её потом вернуть? Или он имеет в виду, что отвезёт… как Лунар?

При мыслях о воине сердце привычно сжалось, а в голове словно раздалось какое-то шевеление.

Сафира прислушалась, осознала внезапно, что Лунар до сих пор её ищет. Чуть подумала, приоткрыла фитарель – просто чтобы передать, что всё в порядке. Ещё не хватало поднять на ноги стражу короля и устроить переполох.

«Сафира!» – едва не сбило её ментальной волной, и только тогда предводительница осознала, с какой силой пробивался к ней Лунар. Если бы не фитарель, нашёл бы, наверное, хоть в другом мире.

Девушка горько усмехнулась. Если бы не фитарель, и искать не стал бы.

Впереди показался тупик, предводительница остановилась, прикрыла глаза, пытаясь вспомнить ощущение тогда у дривов, когда они с воином могли даже обмениваться мыслями. Приказывать не хотелось.

«Ты где?» – похоже, у кого-то вышло быстрее.

Сафира собиралась ответить, однако ощутила прикосновение, открыла глаза.

Тоб пытался протиснуться рядом с ней, пришлось вжаться в стену, подобрать платье. Парень начал искать тайный замок, предводительница снова сосредоточилась на Лунаре.

«Сафира?» – на этот раз мысленный голос показался ей обескураженным.

Не мог же он видеть? Или мог? Видел же раньше через неё зал, показывал картинки. Да и она в его воспоминаниях побывала…

«Я ухожу, – попыталась передать, задействовав фитарель. – Вы оставайтесь сколько надо, а я не могу».

Тоб отворил дверь, открывшуюся в торце длинной гостевой конюшни.

Свет ударил в глаза, скрадывая отблески искр. Конюх оглянулся, расплылся в понимающей улыбке, от которой Сафире сделалось неуютно.

Девушка подняла голову, привычно расправила плечи, чуть не схватилась за шрам.

– Вот, – Тоб заглянул в одно из стойл, ласково погладил по морде белоснежного рысака.

– Какой красавец! – восхитилась Сафира.

В глазах коня проскальзывало что-то близкое, почти понимание, Сафира едва удержалась от ментального контакта, рубиновая волосина скользнула в руку и сразу к рысаку. Предводительница даже не успела себя остановить.

– Что вы делаете? – Тоб пытался сохранять спокойствие, но, кажется, уже был не слишком рад собственной затее.

Сафира улыбнулась:

– Всё в порядке. Животные любят мою энергию.

Объяснять взаимоотношения лиаров с драк-конями было бы слишком сложно, да и ни к чему.

Сафира бросила взгляд на Тоба, ожидая, что дальше. Собралась было предложить отправить коня обратно с кем-нибудь из слуг Китильи, однако парень уже вскочил в седло. Похоже, ему очень не хотелось терять лицо, и Сафира прекрасно знала это чувство.

Молодой человек вызывал симпатию, а ещё у него имелся меч. В этом мире слишком уж часто случались неожиданности.

Он подал руку, она легко вскочила в седло: гнараны были повыше. Мимоходом отметила, что оно удлинённое, будто специально для таких случаев. Девушек возить.

По спине скользнуло воспоминание о прикосновениях Лунара, однако Сафира не стала поддаваться грусти. Села боком, по привычке – левой стороной. Прислушалась к себе: прикосновения Тоба были не то чтобы приятными, но не вызывали отвращения.

Он направил белоснежного рысака к двери, она взялась рукой за седло, другой пришлось ухватить руку парня: конь двигался непривычно резкими толчками, каких обычно не бывает в воздухе.

Тоб вывел его из конюшни, пустил вскачь. От неожиданности Сафира вцепилась в спутника.

– Вы никогда не ездили верхом? – удивился тот.

– Только летала, – усмехнулась Сафира.

Тоб озадаченно промолчал. Она с любопытством повернулась, рассмотреть его глаза. Интересный, ореховый оттенок, такой же цвет коротких волос, слегка выступающие скулы.

Он был хорош. Сафира попыталась вспомнить, находила ли сегодня на подушке волосины. С чего она решила, что знак именно про Лунара? Зачем сказала об этом ему? Видно же, насколько ему претит сама мысль быть под контролем у кого бы то ни было: у женщины, у марага, даже у сил…

Внезапно вспомнились преследовавшие всю ночь сны, она ощутила, как волосы разгорелись. Тоб чуть повёл головой, отворачиваясь от искр.

Предводительница оторвала руку от седла, попыталась их присобрать.

– Альяра! – услышала, удивилась, обернулась.

Вспомнила, что сама выбрала это имя – и Лунар, конечно, не стал называть настоящее. Наверное, она была бы рада, если бы он забылся. Но он всегда хочет всё контролировать.

Воин появился из двери, выходящей прямо к конюшням. Она видела, как вздымается грудь – похоже, ему пришлось пробежать. Зачем? Она же не звала. Значит, опасности нет.

– Остановиться? – уточнил Тоб, однако предводительница качнула головой:

– Нет. Поехали.

Внутри взыграло что-то такое… Она не станет бежать к Лунару по первому зову, менять свои планы ради него, как он не собирается менять свои ради неё. Хватит! Он уже насмотрелся на неё в самом неприглядном свете, наслушался и от марага, и от подружки, да и сама Сафира осознавала, как иногда выглядит.

Пускай увидит, что она кому-то может быть интересна сама по себе, безо всякой связи. А то, что на самом деле Тобу не позволяет отказаться некоторый страх перед ведьмой и кодекс чести – знать не обязательно.

Сафира отвернулась, закрылась на всякий случай через фитарель. Воспоминания о сне, о купании в горячем источнике, о поцелуях продолжали бродить в голове, тревожа и смущая одновременно, вызывая желание вернуться.