– Я всегда знал, как ты упряма, даже когда женился натебе. Но если ты настаиваешь, я согласен сопровождать тебя.

Оливия потрясение застыла, но где-то внутри нарасталочувство облегчения. Она побаивалась оказаться одна в раздираемой распрямиЕвропе. Какое счастье, что он будет рядом!

– А тебя отпустят?

– Им придется. Объясню, что в семье случилась беда. Чтосудьба наградила меня ненормальной свояченицей и сумасбродной женой, и теперьпридется мчаться в Европу, чтобы помочь им.

Он улыбнулся, и Оливия поцеловала его, преисполненнаяблагодарности за все, чем он для нее пожертвовал. Как печально сознавать, чтоЧарлза ждет жестокий удар!

– Но позволь сообщить тебе, что, если те две особы, чтоспят в соседней комнате, вздумают выкинуть подобный фортель, я немедленнообменяю их на двух обыкновенных детей или, на худой конец, соглашусь взятьщенками.

Оливия рассмеялась и прильнула к мужу.

Следующие два дня она лихорадочно готовилась к путешествию,а на третий супруги поднялись на борт французского судна «Эспань», прибывающегов Бордо через неделю. Американское судно «Карпатия», в свое время подобравшеепассажиров «Титаника», к сожалению, уже отправилось в рейс. Им отвели небольшуюкаюту, не слишком роскошную, но довольно удобную. Они старались держать шторызадернутыми и почти не выходили на палубу. Оливия страшно переживала за сестру,и Чарлз изо всех сил старался ее утешить и отвлечь.

– Это, конечно, не «Аквитания», – пошутил онкак-то, вспоминая свой мучительный медовый месяц, – но какое же то былоотвратительное путешествие по сравнению с нынешним.

Оливия подняла удивленные глаза.

– Почему? – наивно спросила она, и Чарлзподозрительно взглянул на жену.

– Наверное, у меня память лучше, дорогая, но признаюсьчестно, первый год нашей семейной жизни едва меня не убил. Если бы все так ипродолжалось, просто покончил бы с собой или ушел в монастырь.

Он намекал на целомудренную жизнь, которую вел по винесестры, и угрызения совести с новой силой принялись терзать Оливию. Какобъяснить ничего не подозревающему Чарлзу, во что они его втянули?!

Как ни странно, они благополучно пришвартовались в гаваниБордо, и местный консул рассказал, как добраться до Шалона-на-Марне. Они нанялимашину, выглядевшую так, словно вот-вот развалится на ходу, и отправились запредставителем Красного Креста, который должен был стать их проводником.Ожидалось, что поездка займет четырнадцать часов. Обычно времени уходилонамного меньше, но кругом шли бои и приходилось выбирать окольные дороги. Ихпредупредили об опасности, снабдили противогазами, аптечками и водой. Оливияпримерила противогаз, но тут же сняла и объявила, что не понимает, как в немможно дышать. Однако часовой заверил, что в случае газовой атаки она сразунаучится, да еще поблагодарит за заботу. Чарлз в который раз поздравил себя засообразительность. Останься он в Америке, и Виктория никогда бы не сумелапопасть к сестре. При виде разрушенных ферм и сгоревших зданий мороз пробиралпо коже! Разве здесь место одинокой женщине?

Представительница Красного Креста сопровождала их до Шалона.На полпути у них спустила шина, несколько раз автомобиль останавливали солдатыи просили предъявить пропуска. Они добрались до места уже за полночь, и всетрое валились с ног, но Оливия, невзирая на поздний час, рвалась к сестре.Чарлз безуспешно пытался уговорить ее подождать до завтра, но, едва они вышлииз крошечного «рено», она спросила у первого попавшегося санитара, гдегоспиталь, и решительно зашагала в указанном направлении. Молодая сестрамилосердия объяснила, где найти Оливию Хендерсон. Чарлз уже успел догнать женуи, медленно последовав за ней в палатку, едва не задохнулся от невыносимогосмрада. Куда ни кинь взгляд, повсюду валялись искалеченные, раненые,корчившиеся в припадках рвоты люди. Виктория уже успела привыкнуть ко всем этимужасам, но для новичков испытание оказалось тяжелым. Оливия отвернулась было,но тут лежавший на полу мальчик протянул ей руку, и она нежно погладилазагрубевшие пальцы. Он напомнил ей Джеффа, и она невольно пожелала, чтобыкто-нибудь вот так держал его руку, если случится беда.

– Откуда вы? – спросил он с австралийскимакцентом. Юноша потерял ногу под Верденом, но находился на пути квыздоровлению.

– Я из Нью-Йорка, – шепнула Оливия, боясьразбудить солдат, но, похоже, никто и не спал.

– Я из Сиднея, – улыбнулся он и отсалютовалЧарлзу, который ответил тем же со слезами жалости на глазах. Они продвинулись вглубь палатки.

Виктория лежала на складной койке в самом углу; голова и шеябыли забинтованы, так что Оливия даже не сразу ее узнала, но какой-то инстинктподтолкнул ее именно туда. Она сама не помнила, как очутилась рядом и встала наколени. Виктория была очень слаба, но отважно улыбалась, и на лице играласчастливая улыбка. Она не сводила глаз с Оливии; сестры обменивалисьнечленораздельными междометиями и жестами, по-видимому прекрасно понимая другдруга без слов. Оливия наконец обняла сестру. Этого момента она ждала многомесяцев. Им так много нужно было сказать друг другу, но слова не шли с языка.Зато какой водоворот чувств захватил обеих!

Виктория подняла глаза на Чарлза и едва слышно, напрягаяголос, объяснила, что инфекция все-таки поразила спинной мозг и врачиопасаются, что она распространится на голову и убьет раненую. Но если этого неслучится, она поправится. Хорошо еще, что позвоночник не перебит, и она сможетснова ходить. Многим так не повезло. Эта самая жестокая за всю историючеловечества война унесла миллионы жизней.

– Спасибо, что приехали, – прошептала она Чарлзу.Он коснулся ее руки и, посмотрев в глаза, поежился. Было в них нечтонеумолимое, безжалостное, словно ей пришлось пережить несказанные испытания.Прежняя Оливия не была такой – очевидно, она слишком многое видела и вынесла.

– Я рад, что мы нашли вас, – откликнулсяон. – Джефф посылает вам привет. Мы все скучали, особенно Виктория.

Виктория взглянула на сестру, и та едва уловимо качнулаголовой. Значит, он еще не знает. Даже сейчас, когда она умирает. Ей хотелосьспросить у Оливии, когда лучше всего рассказать Чарлзу. Нужно очистить душуперед смертью и попросить Оливию забрать ребенка. Но не сейчас, тем более чтосестра милосердия велела им уйти.

Их развели по казармам: для женатых пар здесь не было места.Виктория с Эдуаром оказались редчайшим исключением, но сейчас комнату ужезанимал новый капитан. Для них все в прошлом, Эдуар похоронен в холмах зазамком, вместе с десятками таких же, как он. Только для Виктории он был один насвете, и боль потери до сих пор терзала ее. Приходя в сознание, она думалатолько об Эдуаре и Оливии. Но хотя бы сестра теперь рядом…

Наутро Чарлз и Оливия встретились в столовой. Оба почти неспали, но Оливия рвалась к сестре. Чарлз согласился подождать ее на улице.После разговора с санитарами он неожиданно устыдился за себя и свою страну. Онипредпочли мирно отсиживаться дома, когда здесь гибли люди!