и февраль — самые благоприятные месяцы для похода по льду. Новые командиры северных корпусов, гр. Шувалов и Барклай-де-Толли, еще не приезжали из Петербурга. По прибытии их наконец на место и с их стороны, как рассказывает Михайловский-Данилевский, возникли затруднения и возражения. Барклай-де-Толли заявлял что в Вазе не нашел ничего приготовленного для похода, что продовольствия мало даже и для местного потребления, что вообще магазины пусты, что в полках недостает патронов, что сосредоточение войск потребует еще до трех недель времени и многое другое. В заключение, ссылаясь на неизвестность сил неприятеля близ Умео, находил, что с 5. 000 чел., как по плану назначено, идти туда нельзя. Граф Шувалов к затруднениям провиантской части присоединял еще новые, от физических свойств страны, широких рек чрез которые нет переправ и проч., и находил, что вести при таких условиях войска, значит обрекать их на верную смерть. Один князь Багратион не представлял возражений, и на вопрос о его мнении на счет перехода через залив отвечал коротко и ясно: «прикажут — пойдем».

Медленность распоряжений вызвала со стороны Государя внушение главнокомандующему, смысл которого не допускал сомнений, а изложение прямо давало чувствовать тяжелую руку военного министра графа Аракчеева. «С удивлением увидел я, — писал Император Александр Кноррингу от 12-го февраля, — что только ныне вознамерились вы приступить к сбору войск для приготовления их к действиям, и теперь только собираете вы нужные для сего сведения, тогда как с самого отъезда вашего к вверенному вам начальству известны уже были вам решительные предположения мои касательно зимних операций. Не менее того удивляет меня, что приведение в действие Аландской экспедиции производится столь медленно, что и поныне, к сожалению моему, не вижу я даже и начала оного, когда надлежало бы уже в сие время последовать окончательное сей экспедиции исполнение. Я привык требовать точности в исполнении моих повелений и не люблю их повторять. Надеюсь, что в последний раз вы к оному меня принуждаете».

Рескрипт произвел то естественное действие, что Кнорринг, представляя Государю свои объяснения, просил об увольнении от командования. Но Александр Павлович, не увольняя Кнорринга, послал в Финляндию самого Аракчеева с повелением двинуть войска чрез Ботнический залив и с ними следовать. 20-го февраля прибыл Аракчеев в Або и проявил энергию замечательную. Все затруднения, встреченные как главнокомандующим, так и обоими командирами северных корпусов, устранены, войска и продовольствие собраны для движения на Аландские острова. Давая указания по поводу затруднений встреченных Барклаем, между прочим и в недостаточности инструкций, Аракчеев писал ему: «генерал с вашими достоинствами в оных и нужды не имеет. Сообщу вам только, что Государь Император к 16-му марта прибудет в Борго, то я уверен, что вы постараетесь доставить к нему на сейм шведские трофеи. На сей раз я желал бы быть не министром, а на вашем месте, ибо министров много, а переход Кваркена. Провидение предоставляет одному Барклаю-де-Толли». Это было писано 28-го февраля, а через четыре дня Барклай двинул войска свои для перехода. Подобным образом устранил Аракчеев и затруднения графа Шувалова, и сей последний 6-го марта возобновил действия, приостановленные Олькийокской конвенцией.

Корпус назначенный для покорения Аландских островов и для дальнейшего затем перехода в Швецию[131] был поручен непосредственно начальству Багратиона. Разделенный на 5 отрядов[132], он двинулся в путь с финского берега между Або и Ништадтом первоначально на остров Кумлинг, где и был 1-го марта. Оттуда, 3-го марта, он направился в разных направлениях с таким расчетом, что четыре колонны пойдут островами на большой Аланд и будут теснить неприятеля, а пятая быстро двинется южной стороной, дабы обойдя острова принять в тыл отступающего неприятеля у крайнего из них к шведской стороне, Сигнальскера. О числе Шведов не было достаточных сведений; бегство жителей с ближайших островов, сильные метели и частая ломка ветрами льда в шхерах прекратили всякие сообщения с островами. У Дёббельна, которому Густав категорически приказывал отстоять Аланд[133], было по слухам до 6. 000 успевшего отдохнуть регулярного войска и до 4. 000 вооруженных крестьян. Берега защищались морской артиллерией. Сила русского отряда составляла в общей сложности невступно 17. 000 всех родов оружия. Солдаты были снабжены полушубками, теплой обувью и теплыми фуражками. Множество саней с припасами, вином и даже дровами тянулось по ледяной пустыне.

4-го марта к ночи двинулся в путь из Вазы и корпус Барклая-де-Толли. Бие выжидая сближения остальных войск, он предпринял поход всего с 3. 500 ч. при 6-ти орудиях[134]. 6-го и 7-го числа отряд был на островах Вальгрунда и Бьеркё, где бивуакировал на льду, и пошел далее на лежащий посреди Кваркена необитаемый остров Вальгорн. Хотя посланные еще прежде для рекогносцировки небольшие партии наметили путь вехами, но из-за громады льдов ими нельзя было ориентироваться, колонновожатые сбились с дороги, и пришлось идти по компасу. Ширина Ботнического залива в этом месте менее велика, составляя всего около 100 верст, но самые переходы были едва ли не труднее еще, чем на юге. Через широкие расселины треснувшего льда приходилось переправляться как через реки, или же делать большие объезды далеко кругом, с опасностью заблудиться. Острова Кваркена представляли собой почти сплошь необитаемые дикие скалы, без жилья и растительности, а ледяная поверхность была загромождена навороченными одна на другую бесформенными глыбами, между которыми бури нанесли массы непролазного снега. На Вальгорне Барклай выждал оставшиеся сзади подводы и продовольствие, проведя ночь на бивуаке в снегу и во льдах.

Между тем отряды Багратионова корпуса сделали свое дело — обратили неприятеля в бегство. Передовой кавалерийский отряд Кульнева достиг крайнего из Аландских островов, Сигнальскера, после 8-дневного пребывании на льду. 3. 000 пленных, 30 пушек, 5 военных судов, богатые магазины и многое другое были вознаграждением за тяжкие труды. Урон Русских был совсем незначителен. 7-го марта неутомимый Кульнев с пятью сотнями казаков; в том числе лейб-уральская сотня — отличные стрелки — и 3-мя эскадронами. гродненских гусар, оставил в ночь остров Сигнальскер. После восьмичасового перехода через Аландсгаф он приветствовал русским «ура» шведские берега. В версте от берега отряд был встречен огнем неприятельских егерей; но Кульнев быстрым натиском опрокинул, прогнал на берег, а затем, спешив казаков, выбил их и оттуда, где они засели за скалами и деревьями, и оттеснил к большой дороге на Стокгольм, отстоявший оттуда всего верст на 100. Прочие части, остававшиеся еще на заливе, Кульнев построил между глыбами льда таким образом, что они имели вид многочисленного отряда и послал парламентёра для переговоров о сдаче лежащей на берегу гавани Гриссельгамн. Жителям