примыкал правый фланг русского корпуса, при наступившей быстро сильной стуже сделалось проходимо, Сандельс послал отряд под начальством того же партизана Мальма в обход русского авангарда, для уничтожения моста, по которому он мог бы отступить к главным силам, а сам готовился, по. получении от Мальма известия об успехе предприятия, напасть с фронта и истребить передовой отряд. Русские заметили движение неприятельского авангарда и приготовились к встрече, но не ожидали обходного ночного нападения. Поэтому Мальм сбил две роты оберегавшие правое крыло со стороны болота, ворвался в землянки, в которых помещались войска, и начал колоть безоружных. Среди поднявшейся ужасной резни и суматохи Русские, однако, скоро оправились, и не только оттеснили партизан, но и совершенно истребили отряд Мальма, причем сам он взят в плен. Сандельс, видя неуспех предприятия и получив известие что главные шведские силы быстро отступают к Улеаборгу, оставил свою позицию и поспешил туда же.

Такое отступление неприятеля было вызвано энергическим движением вперед графа Каменского. Шведы последовательно укреплялись в весьма сильных позициях за широкими реками, но обходные движения Русских вытесняли их. При этом последние должны были бороться с крайними трудностями. Надежда на наступивший мороз не оправдалась: болота еще не довольно окрепли, и двигавшийся по ним корпус оказался по пояс в воде, проваливаясь на полузамерзшей тундре. Генералы и офицеры шли пешком наравне с нижними чинами, так как лошади не могли держаться на болоте и оставлялись сзади. Реки переходились передовыми частями вброд. Для главных сил наводили мосты под выстрелами неприятеля. Движения эти вытеснили Шведов из калаиокской и пюхаиокской позиций; в дальнейшем они отступали уже без сопротивления.

В таких обстоятельствах между шведскими и финскими войсками стало распространяться крайнее уныние. Заступивший отъехавшего еще прежде в Стокгольм графа Клингспора, старый генерал Клеркер обратился с новым предложением перемирия. Положение русской армии было также крайне стесненное. Посему граф Каменский с разрешения главнокомандующего заключил 7-го ноября в Олькийоки новую конвенцию. Основное её условие состояло е том, что. шведская армия очистит всю тогдашнюю Улеаборгскую провинцию и расположится по ту сторону реки Кеми, более 100 верст за Улеаборгом; русские же войска займут оба берега этой реки и остановятся не доходя Торнео, уже на территории собственно шведской. 18-го ноября они заняли Улеаборг, а 2-го декабря и назначенный пограничный пункт на Кеми. Остатки финских войск в числе до 3. 000 не покидали Шведов и последовали за Клеркером по ту сторону финляндской границы.

Этим кончился поход 1808 г. — Уезжая для поправления здоровья в Петербург и прощаясь с войсками, граф Каменский сказал им: «Мы завоевали Финляндию — сохраните ее». — Действительно, Финляндия была, наконец, завоевана; но после скольких лишений, неописуемых тяжких трудов и многих тысяч кровавых жертв, павших не только в правильных сражениях, но и в убийственной народной войне Финнов, ополчившихся со всею ненавистью! Насколько велики были другие, некровавые жертвы русских войск, можно заключить хотя бы из того, что корпус Каменского почти три месяца провел на бивуаках, не смотря на осенние непогоды и зимнюю стужу. Даже после перемирия, заняв берега Кеми под 66° широты, где укрепления делались из льда, в жестокую зиму авангард наш должен был бивуакировать, как по ничтожности поселений в этой местности, так и по необходимости наблюдать за неприятелем.

Но с кампанией 1808 года; столь блистательно оконченной, быстро и прискорбно сошел со сцены главный её руководитель, граф Буксгевден. Интриги, которыми опутывали его в Петербурге завистники и враги в роде описанного выше Спренгтпортена, а позднее и Аракчеева, привели к желанному ими результату. Об этом нелишне будет рассказать несколько подробнее. В начале декабря Буксгевден получил увольнение от должности главнокомандующего. Его заступил генерал от инфантерии Кнорринг, бывший генерал-квартирмейстером в шведскую войну Екатерининского царствования. Никаких других подвигов он не записал в истории. Одновременно генерал-губернатором Финляндии по гражданской части назначен Спренгтпортен.

III. Удаление Буксгевдена

После событий, коими заключился 1808 год, оставшийся навеки памятным в русской истории окончательным покорением всей Финляндии, судьба самого завоевателя представляется решительно несообразной. Увольнение Буксгевдена состоялось при ясно выраженном неудовольствии Императора Александра, побудившем его явить беспримерную немилость.

Почти с самого начала войны 1808 г., главнокомандующий должен был вести другую, едва ли не более еще трудную войну с интригой, которая пустила в Петербурге глубокие корни и широко разрослась. С первых дней не только гражданские, но и военные распоряжения Буксгевдена подвергались постоянным порицаниям Спренгтпортена. Уже движение на Тавастгус, вполне оправданное последствиями, было истолковано как ошибка, и Спренгтпортен не стеснялся писать об этом Государю. Поездка военного министра Аракчеева парализовала на первых порах дурное впечатление этого доноса; но при колебании взглядов Императора Александра от клевет не могло не остаться в душе его некоторого следа. Дальнейшие писания и объяснения Спренгтпортена приносили уже лучший плод, тем более что и отношения гр. Аракчеева к Буксгевдену вскоре совершенно изменились. По поводу сделанных им последнему замечаний по одному мелочному обстоятельству, Буксгевден отвечал ему резким письмом, которое окончательно прибавило главнокомандующему лишнего, притом сильного врага, а Спренгтпортену союзника. Все заверения Спренгтпортена имели в виду одно: убедить Александра, что силы оружия не нужно для покорения Финляндии, что все сделается преданностью Финляндцев к России и её Императору и что военные действия должны вестись только pro forma. Батальон здесь, батальон там, побольше великодушия и золота — вот канва всех представлений Спренгтпортена, известная еще за 20 лет назад, с Екатерининской войны. Это было со стороны одного знатока Финляндии; но в Петербурге критиковал Буксгевдена другой, также официальный знаток, — генерал Кнорринг. Как бывший в ту войну генерал-квартирмейстер, Кнорринг считал себя имеющим теперь более прав на звание главнокомандующего в Финляндии. Предполагаемая в нем опытность побуждала военное министерство постоянно обращаться к нему за советами, а позднее, когда военные дела за отъездом Государя за границу вносились в комитет министров, — он был приглашен для разъяснений и туда.

Надежда на любовь Финляндцев имела первым последствием то, что Буксгевден должен был исполнять широкий план, но средства действия имел самые малые. Если можно было удовлетвориться ими вначале, то впоследствии, когда заняты были разные пункты по всей Финляндии, на пространстве сотен тысяч кв. верст, их оказалось решительно мало. Буксгевден просил о подкреплениях, но в Петербурге относились к этому неблагосклонно, ожидая всего от добродушия жителей. Последствия известны: немногочисленные отряды Раевского и Тучкова, уходя все далее на север и оставляя везде гарнизоны, слабели все более и более. Наступила половина апреля, растаяли льды, для Русских прекратились прямые пути сообщения, а для Шведов и