на мои выпученные глаза. Руки же мои чесались неимоверно, желая незаметно, за спиной мужчины, провести себе ребром по горлу. Но такого жеста никто не поймёт, да и выглядеть он будет не уместно, от дебютантки. Остаётся только стоять и подсчитывать убытки.

— Хотелось бы услышать, — уловила я просьбу собеседника. — И думаю, что не мне одному, — улыбнулся он, кивая в сторону трона.

Теперь придётся вечерами развлекать претендентов. И хорошо, если это будет только Маркус с Эльнором. А вдруг набежит стая? Как тогда быть? Мысли беспорядочно метались в голове. Надеюсь, маман не заставит нас вышивать? С моей стороны это будет полный провал. С моими-то способностями. Нет. Я уже понимаю, что меня влечёт к Маркусу, но это не значит, что стану дрессированной собачонкой, выполняющей любую команду хозяина. И пока у меня имеются силы для борьбы, я буду бороться. Преимущественно с собой, чтобы не броситься первой под ноги и не простонать в экстазе: «Я Ваша навеки!»

— Нам пора, девочки устали, — нарушил их разговор отец.

«Ты мой герой!» — с благодарностью глянула я на Ротмира.

— Да и Вас я вижу, заждались, — посмотрел он поверх плеча Эльнора.

Тот раскланялся по-быстрому и удалился. Мы тоже не стали задерживаться, вдруг, у кого возникнет ещё идея подойти и завязать непринуждённый разговор.

По дороге обратно Дарина светилась не хуже лампы Ильича, Элеонора тоже радовалась, что у дочери в первый выход образовалась взаимная симпатия. Я же была задумчива. Отвернувшись к окну, разглядывала ночной город и скучала по Лесу. Как там он? Сколько деревьев сумел сам возродить? Появилась ли трава? Прилетели ли птицы? Так хочется всё увидеть своими глазами. И с каждым скрипом колеса кареты, в душе зрело решение вернуться, вырваться хотя бы на пару деньков, пробежаться по своим тропинкам, раскинув руки. Поймать свободу. Осталось только попытаться объяснить это семье как можно менее болезненно, ведь уже срослись все вместе, словно единое целое.

— Марина? — вырвал меня из раздумий отец. — С тобой всё в порядке?

— Да, а что такое?

— Ты тиха, что неестественно для тебя. Даже мои девочки сегодня разговорчивее тебя, — кивнул он в сторону соседнего кресла, где, схватившись за руки, Дарина шепотом делилась впечатлениями от прошедшего вечера.

— Ты прав. Просто грустно. Мне хотелось бы поговорить с вами всеми позже.

— Хорошо. Давай только завтра. Или что-то серьёзное?

— Нет. Может и подождать.

— Тогда не опаздывай на завтрак, — подмигнул он.

По комнатам расходились в той же последовательности, что и сидели в карете. Мать провожала Дашу, отец меня. Это не коробило, ведь свои переживания захлестнули с головой, и на восторженный щебет сестры у меня уже не осталось ни сил, ни желания.

Утром уже не было всё так критично и безрадостно, как виделось ночью. Видимо отдых помог, и на завтрак я спускалась в нормальном расположении духа. Правда не стала надевать ничего вычурного и объёмного. Скромность и простота — девиз сегодняшнего дня.

«Может и не стоит затевать разговор? Ведь столько обязательств добровольно взвалила на себя, а сейчас решила сбежать», — маялась я во время завтрака, не обращая внимания на происходящее за столом.

— Марина? Что ты хотела нам сказать? — обратился Ротмир, едва дождавшись, когда убегут братья, не давая мне ни единого шанса смалодушничать.

Что ж видно судьба, решилась всё-таки приоткрыть ещё немного своё сердце для семьи.

— Помните, в той деревне, когда я вас нашла, говорила об учителе, который меня обучал, и у которого я жила ранее? — начала издалека.

— Да. Было такое. Ты с ним ещё через свои деревья общаешься постоянно, — поддержал отец.

— Так вот, я вам раньше не рассказывала, но мы жили в Лесу. И сейчас я безумно скучаю по нему и своему Лесу. Я больше не могу выдержать в городе. Эти толпы, люди, рамки, рано или поздно меня доканают. Я хочу обратно, — выдохнула обречённо.

— Но как же так? А дальнейшие мероприятия? А приглашения на вечера? А приёмы претендентов? Я ещё молчу об Академии, — опустила меня на землю Элеонора, напоминая об обязательствах.

Дашуня же сидела молча, понурившись.

— Это все мишура, лишние телодвижения, дань обществу, — попыталась объяснить свою позицию. — Как вы не понимаете, я могу сорваться и ненароком подвести вас. Вчера, я чуть было не сбежала с Маркусом на балкон, и не потому, что хотелось уединиться. Нет. Мне опротивела лицемерная толпа, ждущая малейшей ошибки. Как вороньё, — выплюнула с горечью.

— А как твоё исчезновение сейчас будет выглядеть для всех? — не унималась мать. — Ты проводишь весь вечер с одним мужчиной и затем исчезаешь. Угадай, что подумают о тебе?

— Я сбежала с ним, как моя мать ранее? — прошептала не веря, что загоняю себя опять в опостылевшие рамки.

— Господин фон Льёрн точно подумает, что ты или сама сбежала от него, или родители тебя спрятали, не желая такого зятя, — посмотрела прямо сестра, словно бросая вызов.

— Но что же тогда делать? — переводила я взгляд с одного на другого, лихорадочно ища выход.

— Соберись, — жёстко отчеканила Элеонора. — У нас начинаются насыщенные дни. Я долго думала и не знаю, как вы вообще будете совмещать всё это с посещением Академии.

— Может, оставите учебу? — нарушил молчание отец. — Ну, их эти золотые, а в следующем году поступите как девушки и не надо будет притворяться, юлить, уворачиваться, — внёс он свой вариант.

— Но, папа, девушки и половины не проходят того, что мы, — возмутилась сестра. — А это их изучение боя? Ты бы видел! Их учат, где стоять, чтобы не мешать мужчине сражаться! Как правильно падать, прятаться! Это ужас просто!

— Я не поверю, что вы не сможете настоять на своём, и добиться включения в другую группу, — улыбнулся гордо Ротмир.

— Сможем, — не стала я отрицать очевидное. — Но у нас сейчас свободное посещение, значит, никто не будет бить тревогу, не появись мы завтра на занятиях. Некоторые дисциплины мы даже хотели сдать пораньше, не просиживая штаны попусту. Да что говорить, я уже сейчас смогу в лёгкую рассказать парочку. Ещё некоторые можно подучить по книгам. Следовательно, времени у нас будет больше.

— Это хорошо, на эти таны можно запланировать примерки. Может, кого из вас пригласят на прогулку… — начала строить догадки Элеонора.

— И что, отказать нельзя? Обязательно со всеми встречаться? Это как-то нехорошо получается, — прервала я размышления матери. — Видеть рядом с собой никого кроме Маркуса не хочу, и отказываюсь встречаться и давать надежду другим, — вспыхнула я, в категоричной форме объявляя свою позицию во избежание недомолвок. — Тем более и он прямым текстом мне заявил о своих планах.