Тейзис, сбитая с толку горьким вопросом, в порыве злости влепила юноше пощёчину. У Антона не было больше сил сопротивляться; ослабший, он сполз на пол и стал тереть пылающую щёку.

— За что, Тейзис?..

Она не ответила.

Пока юноша приходил в себя, Тая застегнула платье и принялась допивать вино. За окном, где-то вдалеке, слышались раскаты грома и шум дождя. В номере было слишком тепло и уютно находиться. Антон протёр глаза, резко встал с пола и исчез за дверью, наспех захватив рюкзак и ботинки. Девушка недовольно фыркнула и раскинулась на перинах. Однако, поняв, что Чипиров не собирается возвращаться с извинениями, в испуге ринулась за ним в коридор.

— Тоша?

Он не обернулся.

— Антон! — завопила Тая. — Антон! Что происходит? Ты столько времени меня добивался, ты сегодня получил своё, что тебя не устраивает?

Из номера напротив выглянул постоялец и с интересом осмотрел зеленоглазую достопримечательность со спущенными бретельками. Тейзис извинилась за крик и скрылась за дверью. Антон Чипиров зашагал к выходу.

— Зря ты, парень, — крикнул ему в спину мужчина из соседнего номера и указал на дверь Таиной комнаты, — роскошная девчушка. Бери.

— Вам нравится, вы и берите, — сорвался Антон. Услышав злорадство в собственном голосе, он приложил кулак к губам и кинулся к лифту.

***

Тейзис лежала на шёлковом ковре возле кровати и тёрла ноющую от тоски грудь. Как сложно женщине в наши дни показывать свои чувства так, чтобы её любовь не приняли за торговлю телом, и как унизительно для женщины осознать, что ни на что, кроме торговли собственным телом, она не способна!

В дверь номера постучали. Тейзис впопыхах захватила клатч и туфли и бросилась открывать в надежде застать Антона. Но на пороге стоял сосед с бутылкой шампанского.

— Вы, кажется, одна? — ухмыльнулся он и заглянул за Таино плечо.

— Тебе-то что, придурок?

— Так одна или нет? Сколько за ночь?

Тейзис распахнула глаза; два гневных зелёных маяка зажглись огнём возмущения. Она пихнула мужчину локтем и выскочила из номера в коридор.

— Я не выношу, когда со мной так обращаются, особенно мужчины! — процедила Тейзис, придя домой. — Это несправедливо, со мной так нельзя.

— Абсолютно согласна, — поддержала сидевшая на полу Ольга, отрешённо вглядываясь в серые рельефные обои. Тая в изумлении уставилась на мать.

— А у тебя-то что случилось?

— Мужу изменять пытаюсь, — рассмеялась женщина. — Хочешь виски?

Суббота-младшая кивнула. Ольга радостно впорхнула в столовую и достала из тумбочки закупоренную бутылку целительного напитка. Тая поставила на барную стойку два стакана и пепельницу, села на высокий стул и зажгла тонкую сигарету.

— И последний штрих. Дай сюда стаканы.

Через минуту Оля вернула их на место, мать с дочерью чокнулись и с наслаждением хлебнули тёмного янтаря.

— Необычный вкус, — Тая поднесла стакан к свету и увидела растворяющиеся частицы порошка. — Ты что-то туда добавила?

— Немножко опиума. У мамы взяла. Скажи, вкусно.

— Неплохо.

— Раньше она держала на кухне кодеин, а точнее сироп от кашля, старый ещё, с начала двухтысячных. В него одно время опиаты добавляли, хорошее, знаешь ли, противокашлевое средство. Потом сироп почему-то стал вызывать привыкание, — Оля мило улыбнулась и прикрыла глаза. — Хотела бы я иметь дома такой сиропчик. Мне кажется, быть зависимой от кодеина довольно эстетично. Пьёшь себе сладкую микстуру, улыбаешься и никогда не кашляешь.

— Ты поосторожней с этим. Дерьмо с дерьмом мешать опасно: лучше отдельно алкоголь, отдельно другие способы веселья. А то так можно и с катушек слететь. Как Кравченко.

Молчание. Сделали ещё по глотку.

— Я хочу уехать, — пролепетала Тейзис.

— Куда?

— К тёте в Каир. С ними всегда так спокойно.

— Ладно. Сколько?

— Да нет, я не планировала пока. Просто хочу подальше от всех.

— От меня? — обиженно спросила Ольга.

— Да, от тебя. Вы все мне надоели. Отец заставляет по пять раз в день на ковре молитвы читать, а ты мне опиум в виски добавляешь. Я устала. Не могу здесь находиться. И чувствую себя только гаже оттого, что некому признаться в этом, кроме вас. Некуда мне пойти. Не уеду, не переживай. Ты довольна?

— Так, я тебе опиум больше не дам, — Ольга допила виски, поставила стакан на стеклянную поверхность барной стойки, закрыла лицо ладонями. — Отца надо слушаться. А меня необязательно. Катись куда хочешь.

Обменявшись язвительными фразами, женщины приготовили следующую порцию коктейля и налили в стаканы.

— Стемнело уже. Может, свет включить?

Ольга покачала головой:

— Люблю полумрак. И тишину. И пустые комнаты.

— Скоро так будет всегда, не беспокойся.

— Ты про смерть?

— Нет! — засмеялась Тейзис. — Я про то, что свалит он от тебя к чёртовой матери. И правильно сделает. Ты такая дура, мама. А папу мне жаль.

— Вот и славненько. Дур любят больше всех.

Снова выпили.

— Сама не понимаю, что говорю. — Тая шмыгнула сухим носом. — Мы очень переживаем за вас. Не изменяй ему, как бы там ни было, ладно? Мы вас любим.

Женщина посмотрела на дочь с таким нескрываемым презрением, что Тае стало жутко до мурашек.

— Не лезь не в своё дело, — пугающе медленно пробормотала Ольга. — Будешь продолжать в том же духе — денег от меня не дождёшься.

VIII

Денис Хассан не мог больше выносить вспыхнувшей на пустом месте войны семей. В следующий раз Джоанну с Яном могут не выпустить из лечебницы, а мама с папой после очередной выходки Кравченко как пить дать разведутся. Юноша не смел подвести возлюбленную. Настало время для решительных действий. Счастливая новость застала Ренату ветреным апрельским вечером. Она сняла трубку и обрадовалась родному голосу.

— Рената, я всё придумал, — торопливо залепетал Денис. — Я всё устрою. Встретимся завтра. Я буду ждать тебя на крыльце школы.

— Это то, о чём я думаю? — возликовала Рената. — Мы сможем…

— Да, да, нужно лишь разрешение органов опеки. Никаких родителей. Всё будет, обещаю. Я люблю тебя.

— Я обожаю тебя! — заверещала счастливая девушка, запрыгала на кровати и стала подбрасывать подушку. — Жду не дождусь завтра!

Денис завершил звонок, убрал телефон в карман с липовой справкой о Ренатиной беременности, похлопал по джинсам и направился в ювелирный выбирать кольцо.

***

В это время в самом центре великого русского города с великим немецким названием, на улице Казанской, в приличном заведении, где подают ягнёнка с абрикосами по цене целой фермы, господин Хассан и господин Ангарский, отправившие жён на совместный шопинг, обсуждали одну весьма важную вещь. Какую именно, объяснить невозможно. Вид у обоих был такой, будто они как минимум планируют спасти Вселенную от неминуемого восстания кальмаров; на самом же деле эта вещь,