— Я хотела сказать, Ира, что мне некуда ехать. Настоящую семью я нашла здесь, — Джоанна приложила руку сначала к своей груди, а потом к Ириному трепещущему сердцу: — и здесь.

В первые секунды Ирина не поверила в произошедшее. Ей не суждено было знать, как на практике стоит реагировать на приступ честности со стороны бесчувственной шизофренички, до абсурдного внезапный, до невозможного долгожданный. Но как только Клеменс кинулась Ире на шею, наконец подарив ей искренние объятия любящей и благодарной сестры, Ира опомнилась и растаяла. Она крепко обняла Джоанну в ответ. Прелестное лунное лицо милой англичанки никогда ещё не излучало столь живого света. Сколько румян ни наноси, сколько золота ни надевай, а лучше всего грешника украшает раскаяние. Захлёбываясь в слезах, Джо так и не призналась, что любит сестру; зато она сумела выдавить из себя слова, в которых Ира нуждалась сильнее, чем в любви. Это были слова «прости меня».

VI

Тёма приблизился к парадной и заметил у входа незнакомца в сером плаще и солнечных очках, покуривавшего сигарету. Кравченко натянул капюшон и проник во двор, чтобы зайти с чёрного входа. У другой двери он нашёл двух рослых парней в спортивных костюмах и побитый чёрный джип. Тёма видел эту машину впервые. Он скрылся под аркой и набрал домашний номер собственной квартиры. Трубку не взяли. «Вот дубина!», — начал самобичевание Артемий, вспомнивший, что Ира перестала оплачивать домашний телефон около трёх лет назад и аппарат висел на стене исключительно как предмет декора. Тогда Тёма позвонил Яну несколько раз, тот не ответил. Джо тоже молчала. Мобильные телефоны у них определённо были, Артемий помнил точно, и у этих двоих связь была оплачена. Вот тут у Кравченко и задёргался глаз. Нервно повизгивая, он выбежал на улицу, пересёк дорогу и позвонил Ире.

— Ребята у тебя? — спросил он.

— Нет, а что? Тёма, всё хорошо?

— Звони Яну. Он уже полчаса трубку не берёт. У него сегодня выходной, он должен быть дома, но домашний телефон не отвечает.

— Так он у вас девять лет и два месяца как отключён! — взбесилась опекунша-надзирательница и приготовилась швырять в безнадёжного алкоголика едкие угрозы-увещевания.

— Да, да! — измученный склеротик в очередной раз стукнул себя по лбу и повесил трубку, избежав начала ядерной войны. После он сразу набрал Ренату:

— Ты в школе?

— Да, — соврала Рената. Она прижала голову к груди Дениса, тот погладил её по волосам. Девушка приложила палец к губам, Денис кивнул. — Что случилось?

— Ничего. Не общайся с незнакомцами, если увидишь кого подозрительного. После занятий поезжай к тёте Ире. Лучше на такси.

Следующим он набрал номер Алисы. Девушка пообещала после каллиграфии отправиться к Кильманам.

— Папа утром дома был? — поинтересовался Тёма. — Они планировали куда-то поехать? Говорили тебе что-то?

— Когда я уходила, был дома. Они с мамой хотели уборку сделать. Наверное, не уезжали никуда.

Тёме позвонили по второй линии. Он распрощался с Алисой и ответил на звонок.

— Джо, ты чего трубку не брала? — затараторил он. — Ян с тобой?

— Я в магазин ходила, пока Ян ковры чистит. — Джоанна запнулась, огляделась по сторонам и понизила голос. — Что случилось?

— Беги к Ире. Не заходи домой.

— Чёрт! — взвизгнула Джоанна, увидев открытую нараспашку дверь квартиры, выключила телефон и сбежала вниз по лестнице. Из квартиры выбежал мужчина и понёсся вслед за ней. Между вторым и первым этажами Джо споткнулась и покатилась по ступенькам. У парадной её схватили за руки, зажали рот и затолкали в машину.

***

Когда Джоанну забрали в психбольницу, женщина быстро сообразила, что стоит применить на практике знания, как вести себя с врачами и санитарами. Девушка давала совершенно здоровые ответы на каждый вопрос врача, вела себя тихо, не буянила, не протестовала, надеясь вызвать расположение персонала. Она была уверена, что её лишь прокапают, дадут несколько безобидных лекарств, подержат сутки в изоляторе и выпустят на следующий день, так и не сумев поставить диагноз. Но врачам, по всей видимости, дали весьма специфические указания. Её ни на секунду не отстёгивали от кушетки, в качестве туалета подкладывали утку, кормили через трубку, били по лицу. Только тогда ей стало понятно, что не имеет значения, болен ты или здоров, красив или уродлив, богат или беден, ведь если даются указания ненавидеть тебя, люди найдут, за что, и они сделают всё, чтобы причинить тебе боль самым изощрённым и унизительным для тебя образом.

Кильманы прождали Джо у себя дома больше двух часов. Когда подоспел Тёма, Ира с Даней только и смогли развести руками.

— Может, стоит обзвонить полицейские участки? — предположил Артемий.

— Или психиатрические лечебницы, — подал идею Даниил. — Вас же туда грозились положить. Но может, всё-таки переступить через гордыню и позвонить Оле?

— Да, нужно звонить, — взмолилась Ира.

— Я не позволю вам пресмыкаться перед Хассан! — взвизгнул Артемий. — Лучше мы умрём в психушке, или в тюрьме, или под мостом рядом с бездомными, но унижаться перед этими толстосумами я не стану. У меня, в конце концов, есть гордость.

— Это не гордость, а эго, — заметил Даниил.

Тёма вспыхнул, осёкся и, не найдя лучшего ответа, самодовольно выкрикнул:

— Да! Пусть так. И в чём же разница?

— Гордый человек не ранит близких, — спокойно ответил Кильман. — Это делают только эгоисты.

— Бедная моя сестрёнка, — заплакала Ира и приложила ладони к груди. — Если тебе плевать на родного брата, то мне не плевать на мою сестру. Надо мной не властен эгоизм, мне несложно попросить о помощи старого друга. Лично я с Дамиром не ссорилась.

Даня принялся набирать Олин номер.

— Ира права, других вариантов нет. Держи трубку.

— Я? — возмутился Артемий. — Ты звонишь, ты и разговаривай.

— Они ждут именно твоего звонка. Твоего раскаяния. — Длинные гудки прекратились, и Даниил поспешно вручил другу телефон: — Давай же!

Тёма взял трубку и шумно вздохнул. Собеседник молчал. Ольга включила громкую связь, оставила смартфон на обеденном столе, отошла к окну и скрестила руки на груди. Дамир и оба сына, сидевшие за столом, затаили дыхание и отложили столовые приборы. Все безмолвствовали. Тёма кряхтел и шмыгал носом. «Я не могу», — прошептал он и протянул трубку Ирине. Женщина покачала головой и кивнула на телефон. Тёма раскрыл рот: «Оля…» Никто не отозвался.

— Хорошо, — зло выжал он. — Вы победили. Надеюсь, вы довольны. Я сдаюсь, мы сдаёмся. Только, прошу, помогите. Ян — мой брат. Я не могу бросить его. Я прошу вас. Оля, Дамир, кто слышит меня. Тая. Дворецкий. Охрана. Я прошу, передайте,