— Нет, невкусный не надо.

— Да? Жалко, я думала, что хоть ты его съешь, — Наташа шлепнула продукты на стол, плюхаясь сама на табуретку. Она рассмеялась. — Прости, меня что-то несет сегодня.

— Ничего.

— Подай хлеб, пожалуйста, там… Да, вон там, — кивнула Наташа, принимая из рук Андрея батон. Она снова встала, делая утренние напитки.

Через пять минут завтрак был на столе, и молодые люди с наслаждением уплетали «здоровую» пищу.

Наташа сидела напротив Андрея. Стол был узенький и тесный, другой бы сюда не влез. Она почувствовала легкое прикосновение внизу. Андрей убрал ноги под табуретку.

— Ну что, умею я готовить? — с веселым кокетством взглянула она на него.

— Отлично, — подтвердил голодный Андрей.

Он растер подушечками пальцев прилипший микроскопический кусочек масла.

Наташина рука протянулась через стол, беря его запястье.

— Что? — спросил Андрей, глядя в ее темные глаза.

— Ничего… — ответила она тихо. — Знаешь, — заговорила она, изменив тон, поспешно. — Я ведь хотела тебе сказать… Мы уже неделю гуляем. А ты… ни разу не попытался меня поцеловать. Я разве тебе не нравлюсь?..

Андрей почувствовал в груди жар. Щеки полоснуло теплой кровью. Наташа заметила краску на его скулах.

— Ты… мне не только нравишься, но и намного больше… Разве я не даю это понять?

Андрей замялся. Что-то не хватало этому парню здесь, на Земле, чтобы высказать все до конца.

— Нет, конечно, даешь. Не обижайся на меня, — проникновенно сказала Наташа. — Просто… мне так хочется, чтобы это было… просто понятно всем…

И она не нашла других слов, разговаривая о таких материях. Рука Наташи через стол переплелась с пальцами Андрея. Неожиданно для него она поднялась и села совсем рядом. Что ему было сказать? Он хотел бы произнести: «А без этого никак?» Но это было невозможно. Каждое прикосновение итак переживалось им как трение клеток кожи, странно бьющее по сосудам и некомфортно заставляющее сжиматься два тела, дабы ощутить сладостную мелодию душ.

Но удивительно естественно, он сам не понял как, обнял Наташину талию, и их губы встретились в долгом взрослом поцелуе.

— Я люблю тебя, — горячо прошептал Андрей, отнимаясь от ее лица.

— И я тебя… так ждала… — ответила она в полуфразах. Ее руки сильнее прильнули к Андрею, и пальцы двинулись в едином порыве, бескомпромиссно поднимая ткань одежды.

— Мама!..

Марина ощутила, как на кинопленке, что стол складывается у нее под ступнями. До одурения четко понимая в эту секунду, что происходит и что ухватиться не за что, она почувствовала, что летит на пол, а стол — за ней. Тело глухо шлепнулось на паркет. Следуя остаткам здравого смысла, Марина вывернулась набок, прикрывая голову руками. Рядом с ее ногой, в нечувствуемых миллиметрах, с грохотом рухнул стол.

Минуло несколько секунд, когда Марина, наполовину осознав, что ей ничего не отбило и не прибило, подняла голову.

— Б…, последний раз выкручиваю лампочку, твою…! О-о-о-о!..

Взвыла она. Ладонь сама собой ударилась о пол, вызывая острую боль в локте. Через минуту Марина поднялась, думая о том, что, наверное, зря не проверила крепления в пазах раздвижного стола. Что об этом думал Сергей, осталось неизвестным. Мамы дома, к счастью, не было.

Глава 22

Михаил возник на стриженном газоне своей поляны и быстрыми шагами направился к ягодным кустам. Лицо архангела было напряжено, губы поджаты. Обычно спокойные движения стали резковатыми, левее от середины лба пролегла глубокая морщина.

Архистратиг уже собирался войти к себе, когда вдруг его глаза пронзительно врезались в изгиб возвышающихся кустов. Михаил остановился.

— Все, выхожу, я все понял… — услышал он.

Из-за поворота с внешней стороны окружающей уголок растительности вышел ангел. Голова его была неестественно опущена вбок, глаза потеряно убегали от чужого взгляда.

— Стас?.. — произнес Михаил.

— Я пришел сам. Я больше так не вынесу, — ответил ангел. — Прости меня… Прости… Я перед тобой… Наказывай, как хочешь, — Стас убито закрыл лицо ладонями. Он услышал шуршащие по траве шаги Михаила. Не противостоя порыву, Стас опустился на колени.

— Что ты?… Успокойся, прошу тебя, — он почувствовал голос архангела над своей головой. Михаил говорил мягко и отчетливо. Стас искоса поднял глаза и увидел, что архистратиг садится перед ним на корточки. — Расскажи, что у тебя случилось.

— Так ты ни о чем не знаешь?.. — спросил Стас, по-прежнему избегая смотреть ему в глаза.

— О чем я должен знать? — в голосе Михаила не прозвучало удивления, лишь нотка новизны.

— Я думал…

— Я готов тебе помочь.

— Михаил, случилось непоправимое, — Стас сделал глубокий вдох, ощущая, как на глаза опять наворачиваются предательские слезы. — Я преступил небесный закон.

Он ждал какой угодно перемены, любой. Но Михаил лишь положил руку на его плечо.

— Каким образом ты это сделал?.. — не меняя интонации, промолвил архангел.

— Я… полюбил женщину. Полюбил ее так, как любят люди, — сказал Стас, удивляясь, как размереннее начинает биться его сердце.

— Я не вижу в этом преступления. Любовь везде одинакова, что у людей, что у нас, — напомнил Михаил.

— Ты меня не понял… Я неправильно сказал, — Стас нервозно выдохнул и набрал побольше воздуха. — Я просто сошел с ума по ней. Я ревную ее ко всем. Я не могу думать ни о чем, кроме нее. Только она существует для меня в жизни. Это навязчивая идея в моей голове, — ангел осмелился исподлобья взглянуть в темные глаза. Взгляд Михаила был серьезен.

— Я слушаю тебя, Стас, — сказал он.

— Михаил, эта женщина — Агнесс.

Ни зрачки первого архистратига, ни одна жилка не двинулась на его лице. Губы Михаила оставались спокойно сомкнуты.

Стас вытер пальцами лоб:

— Она обо всем знает. Она тебе ничего не сказала?..

— Нет, — архангел качнул головой. — Не думаю, что такие вещи касаются кого-либо, кроме двоих. Хотя я и знал, что у тебя проблемы. Столько времени не появляться на Земле, будучи ангелом-хранителем, это не шутка. Пришлось выяснить, где ты, и послать страховать тебя другого ангела, ты уж не взыщи.

— Ты все знал?.. И не вмешался?.. Но почему? — Стас широко раскрыл глаза.

— Ну, как сказать знал… — отвел ладонь Михаил. — Я знал, что что-то происходит. Чувствовал, что это какая-то внутренняя борьба и что у тебя идет отторжение всех, кто может появиться. Как я мог вклиниться в твою жизнь, провоцируя тебя на настоящую глупость?.. Я поговорил с Агнесс, ведь она недавно летала в вашу семью. Она попросила меня последить за тобой и держать ее в курсе. То, что происходит, ее сильно взволновало.

— Не понимаю… Почему она не пришла, если знала?..

— Видимо, она еще лучше, чем я, почувствовала, что ты не приемлешь никого