экономики основывались на ряде факторов, значение которых сейчас начинало ослабевать: на рынке труда потенциал квалифицированных работников был исчерпан, технологическое отставание от США было ликвидировано, восстановление инфраструктуры после войны завершилось, производительность западноевропейской и особенно западногерманской экономики достигла уровня США – все признаки указывали на то, что в будущем темпы роста могут соответствовать тем, которые были достигнуты в десятилетия перед Второй мировой войной, то есть чуть менее двух процентов. С конца 1973 года эти различные, оказывающие влияние факторы, объединившись, привели к первому в послевоенный период действительно заметному кризису в экономике Западной Германии. В 1973 году цифры все еще давали повод для оптимизма: 4,7 процента роста и всего 58 тысяч безработных (1,2 процента) – это было вполне в пределах ожидаемого. Но затем наступил глубокий провал: темпы роста в 1974 году были нулевыми, в следующем году – минус 1,1 процента. Число безработных удвоилось до 1,074 миллиона человек. Кроме того, на рынок труда вышли беби-бумеры, поэтому для достижения полной занятости были необходимы гораздо более высокие темпы роста, чем в предыдущие годы. Долг федерального правительства, правительств земель и местных органов власти стремительно рос – с 125,9 миллиарда марок (1970) до 328,5 миллиарда марок (1977). И наконец, несмотря на снижение темпов экономического роста, уровень инфляции не снизился, а остался на уровне шести-семи процентов. Однако одновременность стагнации и инфляции («стагфляция») была чем-то новым для экономической политики – ни один из рецептов «глобального контроля» не подходил для такой ситуации[10].

СТРУКТУРНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ

Кризис 1974–1975 годов ощущался во всем мире. Рост мирового производства товаров, составлявший в предыдущее десятилетие 6 процентов, с 1973 по 1982 год снизился до 2 процентов. Рост мировой торговли промышленными товарами, который до 1973 года составлял 11 процентов в год, теперь сократился до 4,5 процента. Повышение цен на энергоносители создало трудности не только для развивающихся стран, но и для промышленно развитых стран с низкими экспортными доходами. Однако в большинстве стран Западной Европы рост цен на нефть был лишь одним из нескольких факторов кризиса.

Взгляд на ситуацию в соседних европейских странах показывает масштабы и структуру возникших трудностей. В Великобритании, где влияние энергетического и экономического кризиса ощущалось особенно сильно, экономика уже в первые два послевоенных десятилетия страдала от низкой производительности, низкой склонности к инвестициям и отрицательного торгового баланса. Кроме того, конкурентоспособность британской экономики неуклонно снижалась из‑за старения производственных мощностей и инфраструктуры. Таким образом, уже в середине 1960‑х годов на острове начался процесс деиндустриализации, который оказал особое влияние на угольные и сталелитейные регионы Уэльса и центральной Англии. Угольные шахты закрывались, судостроительная промышленность находилась в упадке, а текстильная промышленность почти перестала существовать. Кроме того, чрезвычайно высокие налоговые ставки (до 80 процентов на доходы и до 98 процентов на прибыль от инвестиций) вели к постоянному оттоку капитала. Доля государственного участия в экономике была чрезвычайно высока – около 50 процентов, и поскольку большинство государственных предприятий работали нерентабельно, все большая доля налогов должна была направляться на поддержку пришедших в упадок предприятий. С взрывным ростом цен на нефть эта и без того сложная ситуация в Великобритании ухудшилась, и 1970‑е годы стали десятилетием перманентного кризиса и жесткой борьбы между профсоюзами и правительством по вопросам заработной платы и реформ. Пока правительство, будь то лейбористы или консерваторы, пыталось восстановить бюджетную и валютную стабильность и урезать государственные пособия, профсоюзы боролись против увольнений и рационализации и за повышение заработной платы, чтобы компенсировать постоянно растущие цены. С 1975 по 1980 год заработная плата выросла на ошеломляющие сто процентов, но поскольку цены в эти годы росли такими же темпами, рост заработной платы был полностью нивелирован. Кризис достиг своего пика зимой 1978/79 года, когда почти все профсоюзы призвали к забастовкам, чтобы добиться повышения заработной платы на 80 процентов. В стране наступило затишье. Школы были закрыты, на улицах скопился мусор, число безработных выросло до 1,6 миллиона человек. Правительство было парализовано, экономическая система страны, казалось, исчерпала себя[11].

Во Франции последствия кризиса цен на нефть проявились в резком сокращении инвестиций, замедлении темпов роста и увеличении безработицы. Однако вначале именно население ощутило рост цен, который достиг четырнадцати процентов и привел к первой с 1968 года всеобщей забастовке в 1973 году, хотя социальные конфликты не приняли таких разрушительных масштабов, как в Великобритании. Однако с приходом к власти нового президента Валери Жискар д’Эстена начался процесс модернизации экономики. Конкурентоспособность промышленности повысилась, а производительность выросла благодаря содействию техническим инновациям. Однако темпы инфляции оставались высокими, безработица также продолжала расти[12].

В сравнении с ситуациями в этих странах, ситуация в ФРГ была более стабильной. С 1976 по 1979 год экономика росла в среднем почти на 4 процента, а в 1976 году даже достигла особенно хорошего значения в 5,5 процента. Таким образом, казалось, что кризис цен на нефть лишь временно замедлил развитие западногерманской экономики и что тенденция к росту продолжится, как это было в 1968–1972 годах. Однако цифры безработицы, превышающие 4 процента, указывали на то, что это не циклический экономический спад, а более глубокая проблема. Это был, прежде всего, кризис в промышленности, особенно в тяжелой промышленности. С 1973 по 1976 год число занятых в промышленности сократилось на 1,4 миллиона человек, в то время как в третичном секторе, в основном в банках, страховых компаниях и государственном секторе, число работников выросло примерно на 570 тысяч. Произошедшие здесь изменения особенно четко отразились в развитии валовой добавленной стоимости в различных секторах. В то время как внутренний валовой продукт с 1970 по 1983 год вырос на 34 процента, валовая добавленная стоимость в горнодобывающей промышленности за тот же период сократилась на 42 процента, в судостроении – на 13 процентов, а в черной металлургии – на 10 процентов. В химической промышленности, напротив, она почти удвоилась, а в секторе информационных технологий – более чем утроилась[13]. В кризисе оказались не только такие отрасли, как горнодобывающая промышленность и текстиль, но и черная металлургия, машиностроение, судостроительные верфи и автомобилестроение – традиционно особенно сильные отрасли немецкой экономики[14].

Причины этого несложно понять: во-первых, ревальвация дойчмарки значительно усилила ценовое давление на ориентированную на экспорт западногерманскую промышленность. Во-вторых, на мировом рынке появились новые конкуренты – Япония и развивающиеся азиатские страны, такие как Корея или Тайвань, которые благодаря структуре заработной платы могли производить массовые промышленные товары дешевле, чем немецкие поставщики. В ФРГ условия для промышленного массового