— Уж не обидел ли он тебя еще раз? — озабоченно спросила она. — Если так, то я лично найду на него управу, не прибегая на этот раз к кулакам мистера Рида!

Тот факт, что Эмили было известно о драке между Энтони и Эшли, весьма заинтересовал Элизабет, однако не так сильно, как угроза сестры в адрес их кузена.

— Мне кажется, вы с Эшли в несколько разных весовых категориях, — заметила Элизабет, мягко вызывая сестру на откровенность.

— Зато я не одна! — отрезала Эмили. — И за нами правда!

Столь пафосная фраза звучала в их беседе весьма странно, однако Элизабет подавила недоумение и вместо этого постаралась наложить ее на собственные открытия.

— Правда… — задумчиво проговорила она. — Единственная правда, которую я сейчас знаю, это та, что у Эшли нет жара и, вероятнее всего, собачьих укусов тоже нет. Если твоя правда, Эмми, сумеет объяснить мне это недоразумение, я, возможно, перестану вести себя противно твоим убеждениям.

Эмили передернула плечами, однако без той неприязни, которой опасалась Элизабет.

— Укусов нет, а кровь есть, Лиззи, — тем не менее весьма туманно начала она. — Знаешь, где так бывает? Где рыцари с деревянными мечами сражаются с картонными драконами и без единой царапины побеждают их? А потом просят за голову поверженного чудовища руку прекрасной принцессы?

Элизабет вздрогнула, догадавшись, в чем именно Эмили подозревает их кузена, но не в силах поверить в подобную подлость.

— Ты понимаешь, сколь тяжкое обвинение сейчас предъявляешь Эшли? — строго спросила она. Эмили фыркнула.

— Джозеф предупреждал, что ты не поверишь, пока они не раздобудут доказательства, — заявила она, — но почему-то же ты усомнилась в страданиях нашего героического братца. Может, найдешь в себе смелость принять и продолжение этой истории? Вернее, ее начало.

Элизабет в сильнейшем волнении поднялась с кровати и прошлась по комнате. Неужели об этом и говорил Энтони, когда поставил под сомнение искренность поступка Эшли? Неужели и у него были подозрения в розыгрыше им спектакля, но по какой-то причине он не стал делиться ими с Элизабет? Как сказала Эмили: в отсутствие доказательств? Выходит, он боялся, что она ему не поверит?

И, кажется, был прав?

Как легко Эмили согласилась с Джозефом, презрев родственные узы и без единого колебания встав на его сторону. А Элизабет привычно продолжала искать доводы в пользу Эшли, а не Энтони. Не из-за этого ли любимый не знал покоя, подозревая ее в чувствах к кузену, которых никогда не было?

Не знавший отца, рано потерявший мать, ненавидимый и едва не забитый насмерть братом, Энтони, вероятно, не представлял, что такое настоящая семья, а потому не понимал причины, по которой Элизабет так цеплялась за родственные связи. После смерти мамы им с отцом и сестрой пришлось стать единым целым, чтобы пережить это несчастье. Когда сгинули тетя Маргарет с мужем, они приняли в свой круг Эшли, помогая ему смириться с бедой и почувствовать, что он не один в этом мире. Он тоже стал частью одного большого сердца Уиверов, и разбить его было страшно и больно. И потому Элизабет так цеплялась за любое оправдание Эшли, не желая новых потерь и боясь их принимать.

Но если эта самая часть оказалась с червоточинкой…

Черт с ними, с терзаниями! Элизабет должна была знать правду!

— Какие вам нужны доказательства? — так решительно спросила она, что Эмили уставилась на сестру, как на какую-то диковинку. — Вряд ли Эшли ведет дневник, где подробно расписывает все свои злодеяния. Хотя, если хочешь, можем попробовать поискать.

Эмили тряхнула головой, явно сомневаясь, что правильно расслышала сестру.

— Ты… предлагаешь обыскать личные вещи Эшли? — изумленно спросила она. — И даже… составишь мне в этом компанию? Лиззи, я ушам своим не верю!

Не желая обсуждать не самое праведное решение в своей жизни, Элизабет демонстративно посмотрела на часы.

— У нас есть минут сорок, пока снотворное будет действовать наверняка, — предупредила она. — Потом придется оправдываться, и я очень сомневаюсь, что нам с тобой это удастся.

Эмили соскочила с кровати и повисла у Элизабет на шее.

— Ты чудо, Лиззи! — воскликнула она и, схватив ее за руку, поволокла сестру к комнате Эшли. По дороге кратко рассказала о встрече их кузена с возможным ловцом бродячих собак и о бесплодных на сегодняшний день попытках Джозефа найти хоть какие-то данные о том.

— Надо просмотреть все газеты, какие найдутся у Эшли, — объясняла свой план Эмили. — Были ли там объявления от подобных охотников. Или, может, телеграмма попадется: как-то же они должны были общаться. Ну, если, конечно, такой человек действительно существовал, — немного сконфуженно добавила она.

Элизабет одобрила идею, однако, бестолково открыв и закрыв несколько ящиков секретера Эшли, неожиданно поймала за хвост другую идею и достала с платяного шкафа коробку, где кузен хранил визитные карточки.

Ему не нравилась традиция безразборного навязывания своих контактов, и потому место в его бумажнике занимали карточки лишь самых важных персон, а остальные пылились в той самой коробке, которую с определенным трудом сняла с высоты Элизабет.

Зато ее усердие было немедленно вознаграждено, потому что на самом верху внушительной картонной стопки лежала неказистая сероватая карточка с надписью: «Т.Б. Кейн. Отлов и уничтожение животных, птиц, гадов».

Далее был указан адрес, по которому к охотнику стоило обращаться.

Элизабет сжала карточку в руке и возвратила коробку на прежнее место.

В себя привела едкая фраза Джозефа:

— Ты не доверяешь ей?

Нет, Энтони не жаловался на непонимание Элизабет, на ее предпочтение кузена и на собственную оголтелую несдержанность. Он вообще с самого возвращения из Ноблхоса не проронил ни слова и мог только догадываться, из чего Джозеф сделал подобный вывод.

— Я не доверяю ему! — бухнул Энтони, как будто младший товарищ присутствовал при их с Элизабет ссоре и имел представление, о чем он говорит.

Джозефа, однако, подобный ответ не смутил.

— А выглядит так, будто ей, — заметил он, ковыряя вилкой в тарелке и не глядя на Энтони. — А она, между прочим, отказала Ходжу еще в Торквее, когда твои шансы на ее расположение не стоили и выеденного яйца!

Энтони вздрогнул, не веря, впился в Джозефа взглядом. Тот пожал плечами, но продолжать не стал.

Впрочем, большего Энтони и не было надо.

Истина обрушилась снежным комом, погреб под собой и ревность, и злость, и это самое изматывающее недоверие. И оставив только понимание, что он незаслуженно — в который раз! — обидел Элизабет, да еще без всякого на то основания и в тот момент, когда она особенно нуждалась в его поддержке. Оттолкнул, отвернулся, возведя на любимую поклеп и упиваясь им, будто важнее ничего и на свете-то не было. Поддался вечным своим страхам, не пожелав разобраться и увидеть то, что было очевидно с самого начала и что даже от Джозефа не укрылось с его весьма скептическим отношением к влюбленности старшего товарища.