не менее важно, это избавило бы нас от тяжелой опасности и послужило бы делу заключения мира. Я попробовал и это – и вызвал большое недовольство.

Саксонская, вюртембергская и баденская пресса заняла особую позицию, но старалась согласовать свои действия с нашими. Баварская пресса чем дальше, тем в большем числе вопросов шла своей особой дорогой.

Сношения с прессой еще значительно затруднялись тем, что у нее не было единого представительства. Ее организация была так же неясна, как организация органов имперских учреждений, долженствующих регулировать работу печати. Нам приходилось иметь дело с «комитетом печати», образованным из представителей берлинской прессы, с союзом германских газетных издателей и с имперским союзом германской прессы. Но и эти организации не спелись между собой. Мы натыкались на несогласия между редакторами и издателями и на многое другое, что говорило об их розни. Я сожалел об этом, так как таким образом исключалась возможность сильного и единого выявления нашего общественного мнения. Я всегда очень высоко ценил влияние прессы и не только столичной, но и провинциальной.

Я лично всегда был рад представителям прессы, поскольку моя служба позволяла мне их принимать.

Сношения верховного командования с газетами шли через управление печати военного времени. Оно образовалось в октябре 1915 года из отделений, возникших с началом войны при замещающем большой генеральный штаб управлении и занимавшихся просмотром германских и заграничных газет и цензурой. В 1917 году к этому присоединилась еще организация отечественного преподавания.

В управление печати военного времени были включены для связи представители важнейших гражданских учреждений Германии и Пруссии; наряду с ним существовал отдел прессы морского штаба. Со всеми этими учреждениями управление печати военного времени работало всегда в самом тесном контакте.

Следуя данным ему указаниям, управление печати военного времени воздерживалось от всякого политического воздействия на германскую прессу. Все утверждения противоположного характера так же ложны, как и то, что оно специально проводило особую политику верховного командования.

Выдающееся положение управления печати военного времени объясняется его твердой организацией, составом сотрудников и отсутствием всякой единой имперской организации. Печать это также сознавала, но ее недовольство относилось не столько к управлению печати военного времени, сколько ко всем тем ведомственным органам печати, которым не хватало твердой организации и руководства.

Многократные несправедливые нападки рейхстага на это управление объясняются почти исключительно незнанием области его деятельности. Они показывают лишь, насколько верховное командование было лишено всякой возможности с имеющимися у него средствами добиться повышения нашей боеспособности. Управление печати военного времени существовало, и можно было нападать на него, но никто не доискивался основной причины и забывал на замену его требовать вместе со мной крупной имперской организации.

Имевшие место два раза в неделю совещания с членами берлинской и представленной в Берлине провинциальной прессы, в которых кроме управления печати военного времени принимали участие также представители морского штаба и всех ведомств, удовлетворяли потребностям только части печати. Ввиду этого в различных частях империи время от времени представители имперских учреждений делали доклады представителям провинциальных газет.

Важной задачей управления печати военного времени было изучение прессы нейтральных и воевавших с нами государств.

На фронте армейские газеты приобретали все большее значение. Для снабжения их материалом служили бюро полевой печати высших штабов, которые в то же время должны были сообщать мелкой и средней прессе Германии об особенно геройских подвигах отдельных офицеров и солдат на фронте.

В оккупированной части Франции и в лагерях военнопленных выдающимся образом работала «Gazette des Ardennes», которая точностью своих сообщений и своей беспристрастностью заслужила внимание и уважение даже противника.

В том же духе велся «Русский вестник», издававшийся на русском языке под руководством военного министерства.

Военные корреспонденты крупных германских ежедневных газет были сконцентрированы в штабах военной прессы Западного и Восточного фронтов и, насколько позволяло военное положение, информировались возможно быстро и подробно о всех последних событиях, без всякого давления на свободу их мнений. Насколько было возможно, они принимали участие в жизни войск и штабов.

Наряду с ними имелись известные военные писатели, работавшие над общими обзорами войны.

Высший орган цензуры в управлении печати военного времени заботился о равномерном военном контроле над прессой в Германии и исполнении всех правил цензуры, устанавливаемых верховным командованием. С этой же целью он поддерживал связь с управлениями печати в оккупированных областях. Точно так же время от времени он устанавливал общую линию поведения с отделами военной печати наших союзников.

Цензурные распоряжения верховного командования пресекали все, что могло повредить ведению войны. Но на этом они и ограничивались. Наряду с этим высший орган цензуры сообщал военным властям на родине директивы, даваемые имперскими учреждениями. Это приводило к тяжелым недоразумениям и невозможным положениям. Не раз случалось, что военные власти выдавали такие политические указания, переданные через аппарат высшей цензуры, за мнение верховного командования, что естественным образом вновь вызывало недовольство против нас. Проведение надзора за печатью являлось обязанностью не высшего органа цензуры, а исключительно военных властей. По предложению высшей военной власти (военного министра) он только сообщал ему свое мнение и передавал факты, требовавшие, на его взгляд, внимания со стороны министра.

Таким образом, верховное командование не имело возможности принять непосредственные меры против какой-либо газеты, – оно могло лишь обратить внимание имперского правительства, в частности военного министра, а в неотложных случаях замещающего штаба корпуса, когда оно считало поведение той или иной газеты вредным для ведения войны.

По закону политической цензуры не существовало. Это было ошибочно и являлось источником заблуждений. Правительство само часто обращалось к высшему органу цензуры с предложением издать то или иное постановление. Когда я яснее разобрался в этом деле, я высказался против такого использования военной цензуры и положил ему конец.

Подчинение высшего органа цензуры верховному командованию было неудачно. Оно создалось вследствие обращения генерального штаба к самопомощи в начале войны. Всякая цензура должна была вызывать недовольство, и оно должно было тем громче проявляться, чем шире распространялось пацифистское настроение и чем больше стеснений встречали внутренние политические течения. Верховное командование от этого сильно страдало. Учреждение осенью 1916 года должности военного главнокомандующего в качестве начальника всех военных властей внутри страны до известной степени облегчило мое положение по отношению к печати. Но, к сожалению, осенью 1917 года военный министр отказался от руководства военной цензурой.

Правительства наших союзников держали прессу в руках крепче, чем мы. Но в Болгарии и Турции она не имела того значения, как в Германии и Австро-Венгрии. Союзники также ввели у себя сильную политическую цензуру.

В Австро-Венгрии правительство не заботилось о том, чтобы каким-нибудь образом поднять воинственное настроение