Бостона вызывают тревогу по поводу «установления, поддержания и проверки отношений между агентом ФБР и его информаторами». Но, как и большинство событий, занимавших внимание американцев в 1998 году, расследование осталось в тени импичмента президента Клинтона.

В конце концов, слушания Вулфа даже сменили местоположение, переместившись из здания на Пост-офис-сквер, в котором федеральный суд размещался шестьдесят пять лет, в новое здание с видом на Бостонский залив, отстроенное за 220 миллионов долларов в районе, известном как Фэн-Пир, прямо в Южном Бостоне.

В связи с переездом слушания в июле были остановлены, а к моменту их возобновления в начале августа один из основных обвиняемых отсутствовал. Фрэнк Салемме привычно занял место рядом с Бобби Делюкой, а за Делюкой сидел Стиви Флемми. Но Джонни Марторано исчез. Он услышал больше, чем смог вынести. Он сидел с пепельно-серым мрачным лицом, пока агенты, копы и разные начальники давали показания о сделке с Балджером. Он молча слушал, как ФБР отмазывало Балджера и Флемми от обвинений в организации договорных скачек в то время, как большинство участников группировки, включая и самого Марторано, были осуждены. Он узнал, что после того, как сбежал во Флориду в попытке избежать ареста и жил там больше десяти лет, ФБР его все-таки накрыло, потому что Балджер и Флемми его сдали. Испытывая к этим двоим отвращение, Марторано в конце концов согасился сотрудничать со следствием против них. Без особой огласки 20 июля 1998 года он был переведен из тюремного корпуса «Эйч-3» исправительной тюрьмы Плимута, где содержался вместе с остальными, в «безопасное место» для допроса. С тех пор Марторано без устали рассказывал следователям об убийствах, совершенных им вместе с Балджером и Флемми и с тех пор нераскрытых. То, что Марторано «подсел на измену», потрясло Флемми.

Тем не менее даже после нескольких месяцев слушаний, показаний агентов ФБР, феерического кривляния Коннолли и резкого поворота Марторано слушания достигли своего апогея, только когда Стиви Флемми начал давать свои показания. Он упирал на «защиту информатора» и не забывал лишний раз напомнить судье Вулфу, что правительство в лице ФБР обещало, что его освободят от ответственности. Впрочем, его случай неуникален: всякий раз, когда подзащитный, обвиняемый по уголовным статьям, приступает к даче показаний, в суде начинаются сложности. Во время досудебных слушаний Флемми и Фишман решили, что Флемми будет в основном напирать на детали своей сделки с ФБР, при этом не сознаваясь ни в каких преступлениях, кроме тех, которые, как он утверждал, ему «позволили» совершить в ФБР.

* * *

Флемми обычно появлялся в суде в черном нейлоновом спортивном костюме. Но 20 августа 1998 года, в день, когда он начал давать показания, криминальный авторитет приоделся: очки, белоснежная рубашка, бордовый галстук, небрежно накинутый на плечи серый приталенный пиджак.

«Мистер Флемми, нам всем будет проще, если вы чуть поднимете микрофон», – обратился к нему судья через несколько минут после того, как он начал говорить.

Флемми поднял микрофон.

«Так нормально, ваша честь?»

«И подвиньте стул поближе».

Кен Фишман, следивший за каждым шагом Флемми, начал с самого важного, с того, на чем он построил всю защиту, – с ужина в доме Джона Морриса весной 1985 года, во время которого, по утверждению Флемми, Моррис обещал криминальной парочке, что они могут совершать любые преступления, «за исключением убийств». Фишман рассказал Флемми всю историю его сотрудничества – сначала в одиночку, а потом вместе с Балджером – с Полом Рико, Джоном Коннолли, Джоном Моррисом и Джимом Рингом. Во время дачи показаний Флемми с подачи Фишмана напирал на обещанную ФБР защиту – центральный пункт всей сделки с самого первого дня.

«Это было одной из главных тем нашего разговора: насколько мы защищены? Мы всегда напоминали об этом, и они всегда отвечали утвердительно – дескать, защита нам гарантирована, преследовать нас не будут, – заявил Флемми практически в начале своей речи. – Мы настаивали на этом. Мы бы не стали с этим связываться, если бы не обещанная защита. Это же простой здравый смысл. Я не очень-то всем этим гордился, и мне нужны были гарантии. А вот когда они мне их дали, я уже смог уговорить и мистера Балджера».

Время от времени Флемми даже взывал к патриотизму: «Я считаю, что, как информатор, я служил правительству Соединенных Штатов», – заявил он Фреду Вышаку, когда стороны перешли к прениям. Флемми пояснил свой тезис так: «Я и Балджер помогали ФБР разрушать Коза ностра, и я искренне считаю, что все, что я делал, я делал в интересах правительства Соединенных Штатов».

Главный прокурор поморщился.

«Вы полагаете, что в интересах правительства вы контролировали наркоторговлю в Южном Бостоне? – спросил он. – Вы действительно так считаете?»

«Я требую применения пятой поправки, я не буду отвечать на ваш вопрос».

У Вышака не было никакой симпатии к Флемми. Они часами препирались по поводу «службы обществу» Флемми в качестве информатора.

«Хорошую же вы заключили сделку, – саркастично замечал Вышак, пытаясь заставить Флемми унять свои патетические глупости. – Вы совершали преступления по собственной воле, клали деньги к себе в карман и, в вашем понимании, должны были быть освобождены от ответственности?»

ФЛЕММИ: Вы забываетесь, мистер Вышак. Коза ностра ведь разрушили. А это было главной задачей ФБР. И Бюро было полностью удовлетворено этим результатом. Наша сделка устраивала и нас, и ФБР.

ВЫШАК: Не думаете ли вы, мистер Флемми, что вы с Балджером в одиночку разрушили Коза ностра?

ФЛЕММИ: Вы знаете, мистер Вышак, честно вам скажу: мы проделали прорву работы.

ВЫШАК: Вы что, шутите?

ФЛЕММИ: Я серьезно говорю. Спросите у ФБР.

ВЫШАК: А пока ФБР боролось с мафией, вы и мистер Балджер стали основными авторитетами «на районе»?

ФЛЕММИ: Пятая поправка, не буду отвечать на этот вопрос.

ВЫШАК: Это же была ваша настоящая цель все эти годы – взять под контроль криминальную деятельность в Бостоне, разве не так, мистер Флемми?

ФЛЕММИ: Мы были партнерами, я и ФБР. Мы выигрывали от этого, с их помощью или одобрения, но выигрывали.

Время от времени Флемми путался в показаниях, особенно когда речь заходила о том, были ли в его понимании утечки информации, которой снабжали его агенты Бюро, законными действиями. Утечки, утверждал он, были подтверждением защиты со стороны ФБР. Но если даже такие утечки и были противозаконны, какое это имеет значение сейчас для судьи Вулфа? Много раз Флемми проявлял неуверенность в том, какую позицию занять. Так, однажды Вышак задал ему вопрос, каков был полный спектр услуг, которые Коннолли предоставлял Балджеру и Флемми, – от предупреждения об установке подслушивающих устройств до перехвата жалоб на них, таких как вымогательство у Стивена и Джулии Рейксов. Как обычно, пошли ответы и уточняющие вопросы, и вдруг прокурор внезапно спросил: