храму Тэры, а уж тем более – святилищам Кассара, какими их описывали. Аллея традиционно выходила к реке, украшенная скульптурами шакалов, возлежавших на Ларцах Таинств. Два обелиска высотой – насколько можно было прикинуть отсюда – всего в полтора рэмейских роста украшали вход, а за ними стояли не традиционные изваяния Ваэссира, а статуи Ануи в виде псоглавого мужчины с копьём и Весами Истины. В этом, впрочем, не было ничего удивительного – Страж Порога считался отцом всего этого рода. Ваэссир же для Ануират был живым Божеством, воплощённым в Его потомках, и потому, видимо, вообще не нуждался в отдельных изображениях. Побывать в местном храме Тэре очень хотелось. Она была уверена, что стены его святилищ хранят не только традиционные легенды, но и истории, оберегаемые поколениями только этого рода. Девушка не знала, допустят ли её и примут ли вообще. Хотя воин и называл её почему-то «избранной», а Хэфер подчеркнул её статус словами «жрица, отмеченная благословением Ануи» – что это означало для неё на самом деле, Тэра пока могла только гадать.

Меж тем псы, почуяв близость дома, закрутили хвостами. Парочка затрусила вперёд, обгоняя процессию. В отличие от обычных псов, псы-стражи не лаяли просто так, и потому город встретил путников непривычным безмолвием. Но Тэра знала точно, что их приход не остался незамеченным, что за ними наблюдают и их уже ждут.

Первый Ануират обернулся и хотел было что-то сказать девушке, но потом перевёл взгляд на Хэфера и нахмурился.

– Дать вам доступ в город я не могу, – сказал он наконец. – Для вас подготовят шатёр на окраине. Там вы сможете отдохнуть и дождаться часа, когда старейшины примут вас.

Царевич накрыл ладонью руку Тэры, державшей его за локоть, – успокаивая, давая понять, что всё идёт своим чередом.

– Мы принимаем приглашение, страж, – ответил он, церемонно кивнув.

– Жрица могла бы пойти с нами, – добавил первый Ануират.

– Я защищаю наследника трона, – твёрдо сказала Тэра. – Я останусь с ним.

– Как тебе угодно, – Ануират склонил голову.

– Когда старейшины примут нас? – спокойно, словно уточняя время званого ужина, спросил Хэфер.

Ануират посмотрел на своё селение и повёл носом.

– После полудня, не раньше.

Несколько молодых Ануират споро поставили у реки просторный шатёр из светлой ткани. Внутри были расстелены циновки, скатаны валиками одеяла – с расчётом на рогатые головы рэмеи. Две девушки, о чём-то перешёптываясь, принесли подносы с едой – фрукты, свежий хлеб, сыр и мясо. На вид, если не смотреть внутренним взором целителя, все они и правда не отличались от обычных рэмеи, разве что своими невероятными глазами и манерой двигаться.

Пара псов неизменно крутилась вокруг, но их никто не прогонял, даже когда один попытался сунуть нос прямо в глиняную миску с едой. Закончив обустройство, все, кроме двух Ануират, поспешили обратно в селение, по дороге бурно обсуждая прибытие гостей. Тэра к такому вниманию не привыкла и поспешила скрыться в шатре. Хэфер откинул полог и закрепил его так, чтобы тот пропускал прохладу в течение дня, а потом присоединился к своей спутнице внутри. Вещи они не разбирали – просто сложили у одной из полотняных стен.

Хотелось есть и спать, а прежде – смыть дорожную пыль и песок, забившийся, казалось, в каждую мельчайшую складку одежды и в волосы. Но два воина остались охранять шатёр, и Тэра не очень представляла, как миновать их. Псы расположились в тени у входа и выразительно косились то на девушку, то на невысокий столик с подносами, намекая, что было бы неплохо, если бы с ними поделились угощением.

– Ешь без страха – Ануират никогда не отравляют пищу, – сказал Хэфер, садясь на циновки, и поманил к себе Тэру. Когда она села рядом, царевич привлёк её к себе и шепнул на ухо едва слышно: – Говори осторожно. Их слух острый, как у зверя.

Девушка кивнула и так же чуть слышно в самое ухо шепнула ему:

– Неужели Силу Владыки Каэмит они чувствуют в тебе ярче, чем кровь Ваэссира?

Хэфер покачал головой.

– Я бывал здесь. Как и сказал первый, они помнят меня другим. Они не знают, что я есть теперь. Зато, – он чуть отстранился и посмотрел на неё с такой нежностью, что у Тэры защемило сердце, – зато они точно знают, кто ты…

Тэра хотела спросить что-то ещё, но Хэфер добавил уже в полный голос:

– Нам нужен отдых. Ясность мыслей придаст ясность и грядущему разговору.

По свежей пище девушка уже успела соскучиться – по сочности фруктов, по мягкости недавно испечённого хлеба. Они ели в тишине, а после Хэфер вывел её из шатра к заводи, захватив суму со сменой одежды. Псы потрусили за ними, а следом как тени пошли воины. У берега царевич обернулся к Ануират и сказал:

– Моей супруге нужно хотя бы подобие уединения, стражи.

Помедлив, те всё же отвернулись, но так, чтобы не терять из виду царевича. Тэра была очень благодарна Хэферу за это простое указание. Не медля, она разделась и нырнула в воду. Тэра была воспитана в духе имперских традиций, а рэмейские девушки отличались открытостью нравов, и нагота не считалась у них чем-то постыдным. Но одно дело было купаться в общине, а другое – среди Ануират, к тому же будучи человеком. Уязвимость своей человеческой природы здесь Тэра чувствовала особенно остро, хотя пока никто ничего не сказал ей об отсутствии у неё рогов и хвоста.

Хэфер разоблачился без всякого стеснения, игнорируя внимательные взгляды Ануират, прикованные к его шрамам, и шагнул в воду. В отличие от девушки, он не поплыл на глубину – как и во время своей жизни в храме, царевич зашёл в воду ровно настолько, чтобы можно было стоять на дне. Тэра никогда не спрашивала его напрямую, боялся ли он утонуть. Поначалу и правда нельзя было предсказать, как поведёт себя его восстановленное тело при плавании, а потом это, видимо, стало привычкой, разумной предосторожностью. Покончив с омовением, царевич выбрался на берег и раскрыл чистое покрывало, ожидая Тэру, а когда из воды вышла и она – как только стражи по указанию наследника снова отвернулись, – бережно укутал её. Благодарно девушка поцеловала его. В тишине, нарушаемой только плеском волн, они вычистили свою одежду и разложили её сохнуть у шатра. От Тэры не укрылось то, что стражи наблюдали за каждым их движением, одновременно продолжая разглядывать царевича, но хотя бы не обсуждали. Псы вели себя миролюбиво – обнюхивали вещи и хвостом ходили за жрицей. Впрочем, к такому вниманию священных зверей она уже давно привыкла – псы родного храма вообще не давали ей проходу. Правда, стая общины была