Что касается торговли золотыми и серебряными слитками, Великие географические открытия лишь отчасти повлияли на положение Венеции. В то же время, когда португальцы исследовали побережье Западной Африки и пытались наладить поставки золота через Гвинейский залив, германские шахтеры совершенствовали способы добычи. После по чти векового спада производство драгоценных металлов увеличилось. Из Германии и Венгрии в Венецию везли в основном серебро и медь, а также золото; с ростом золотодобычи на немецких шахтах процветала и венецианская торговля. Часть серебра отправляли в Тунис и другие порты Северной Африки, где его обменивали на золото. Его по-прежнему ввозили из-за Сахары – даже после того, как португальцы начали возить африканское золото морем. Большие партии серебра, меди и некоторую часть золота Венеция посылала в Египет. Оттуда большая часть драгоценных металлов отправлялась в Индию, где их обменивали на специи. Пока основные партии серебра поступали в Венецию с севера и отправлялись на юг и восток в обмен на золото или специи, Венеция занимала стратегически важное положение и получала прибыль от чеканки монет, перевозки и обмена драгоценных металлов.

Некоторое время после открытия Америки добыча серебра в Германии и золота в Африке продолжала возрастать, хотя их дополняли новые поставки из Америки. После 1580 года американское серебро добралось до Европы в количествах значительно превышавших немецкое. Драгоценные металлы из новых партий поступали в первую очередь уже не на венецианские рынки, и даже немцы поставляли часть своего серебра в Антверпен, где с его помощью расплачивались за португальские специи. Когда в 1590–1600 годах приток американского серебра достиг своего пика, отдельные ручейки стали попадать в Венецию из других центров – Севильи, Лиона и Генуи. И все же венецианские купцы жаловались, что их дела в Леванте страдают из-за конкуренции с другими купцами, у которых больше серебра. Особенно это касалось французов: они приобретали серебро у испанцев в обмен на пшеницу.

Политические изменения на Средиземноморье, а также Великие географические открытия по-разному повлияли на венецианскую торговлю во многих отраслях. Многие из них были напрямую связаны с расширением Оттоманской империи. О политических предпосылках венецианско-турецких войн говорилось выше, о морских сражениях будет рассказано ниже. С экономической точки зрения каждая война с турками тормозила развитие Венеции; эти войны почти не предоставляли возможности для грабежа и получения новых привилегий, которые делали такими выгодными войны Венеции с Византийской империей. Кроме того, земли, подвергавшиеся турецким набегам, опустошались. И все же включение отдельных территорий в состав Османской империи вовсе не было равносильно их разорению, на что намекали некоторые западные писатели-христиане. В своих пределах владыки Османской империи поощряли торговлю, чтобы иметь возможность взимать с купцов пошлины. Однако в том, что касается сборов, венецианцы очутились в невыгодном положении. Теперь у жителей стран Леванта появился мощный защитник, который помогал им в жесткой конкуренции с представителями Запада. Греки, армяне и арабы не прекратили торговать, когда жители Запада, благодаря крестоносцам, получили преимущества, неотъемлемые от тогдашних завоеваний; однако на протяжении нескольких веков их затмевали итальянцы. «Победа Османской империи символизировала, в сфере экономики, победу греков, турок, отступников-христиан, армян, жителей Рагузы и евреев над двухвековой коммерческой гегемонией Венеции и Генуи», – пишет Траян Стоянович, специалист по истории Балкан. Активность купцов – уроженцев Ближнего Востока – возросла не только в пределах Оттоманской империи, но и в области поставок на Запад. Греческая община в Венеции, состоявшая частично из моряков и беженцев-ученых, но получившая большое подкрепление из числа торговцев, создала свое братство и построила свой храм. Жили в Венеции и турецкие купцы, интернированные во время войны за Кипр. Им выделили здание, в котором они могли прятаться после победы при Лепанто, когда местные мальчишки улюлюкали и швырялись камнями. После заключения мира все турки жили на своем постоялом дворе – Фондако деи Турки. Правда, азиатские турки выражали недовольство тем, что их поселили вместе с балканскими турками, уверяя, что у них настолько разные обычаи, что стычки неизбежны.

Евреи играли сложную роль в этом возрождении участия левантинцев в торговле. В Венецию они приезжали из Леванта, из Германии и из западных стран. Когда венецианское владычество в Романии казалось несокрушимым, левантинские евреи жили и торговали бок о бок с венецианцами в венецианском квартале Константинополя. Некоторым из них предоставили венецианское гражданство. Остров Джудекка в Венецианской лагуне получил свое название в честь этих выходцев из Леванта. Евреи, жившие на Корфу и Крите, пользовались всеми правами венецианских подданных. Часть их перешла в турецкое подданство и получила права постоянных жителей. Они занимались внешней торговлей в соответствии с договорами, которые Венеция заключила с султаном Оттоманской империи. Хотя сроки их пребывания в Венеции были ограничены законом, на деле многие осели в Венеции и завели там семьи.

Совершенно другим было положение тех, кого называли немецкими евреями. Большинство из них приехало в Венецию из других итальянских городов. Их не допускали к участию в венецианской внешней торговле, зато они имели право заниматься ростовщичеством, беря «залог», который теоретически не должен был превышать 15 процентов, и торговать подержанными товарами, особенно одеждой. Некоторое время им позволялось жить только в Местре, однако они нашли убежище в Венеции во время войн, когда материковая часть подверглась разорению. В 1516 году им разрешили оставаться в Венеции, но только в пределах того района, где раньше находился литейный цех и потому называемого «Гетто нуово» (то есть «Новая литейня»). У них имелись органы самоуправления, места отправления религиозного культа, свои мясники и пекари, которые готовили пищу в соответствии с иудейскими ритуалами, а также ломбарды и одежные лавки. Некоторые из них обладали очень большими запасами товаров. По ночам и в некоторые христианские праздники гетто закрывались. Подобно обычаю запирать живших в Александрии венецианцев по ночам и в часы молитвы по священным для мусульман дням, это объяснялось необходимостью защиты иноверцев от фанатиков и недопущения стычек. Всем евреям, остававшимся в Венеции более чем на две недели, приказывали нашивать на спину желтую букву «О», а если букву закрывал плащ, носить желтую, позже алую шляпу или тюрбан. Правило это часто нарушалось, но теоретически применялось даже к врачам-евреям, к которым относились с большим почтением.

Венецианское название еврейского квартала – гетто – гораздо позже стало обозначать любой район для компактного проживания этнических меньшинств, символ сегрегации. Однако в целом венецианские христиане относились к евреям дружелюбно; толпа ни разу не нападала там на евреев. Однако евреи платили повышенные налоги, и их пребывание в Венеции ограничивалось определенным сроком. Время от времени им приходилось заключать договор на новое право проживания, которое они получали, уплатив довольно внушительную сумму.

Примерно в середине XVI века в отношениях венецианцев с евреями появился новый важный фактор – марраны. В Испании XV века так называли потомков евреев, обращенных в христианство. Вначале их именовали «обращенными» или «новыми христианами», но после обвинений в том, что они продолжают тайно исповедовать иудаизм, их прозвали «марранами» (по-испански marrano означает «свинья»). Многие из них бежали из Испании в Португалию, где, после того как в них признали христиан, стали ведущими финансистами и торговцами перцем. Крупнейшие предприятия этих новых христиан принадлежали семейству Мендес. Его представители вели обширные операции в Антверпене и Лионе, а также в Лиссабоне. Вскоре после 1536 года, когда в Португалии появилась инквизиция по образцу испанской, многие марраны перебрались в Венецию. Хотя они называли себя христианами, их искренность подвергалась сомнению. Они понимали, что их жизнь и состояние в христианских странах не находятся в безопасности. Религиозное рвение, усилившееся с началом Реформации, порождало фанатизм и нетерпимость, которые обрушивались как на евреев, так и на новых христиан. Так было в Анконе в 1556 году, когда папа Павел IV приказал арестовать новых христиан. 24 из них были сожжены.