посылая волны голубой энергии через арки, сбивая людей, устремившихся к выходам. Она не могла четко разглядеть их фигуры, но чувствовала запах крови и слышала крики, и знала, что донесла именно то, что хотела.

– Каждый житель королевства вправе выбирать.

Она вытягивала энергию из всех окружающих, ослабляя их, не причиняя им вреда, накапливая свою магию, в которой бурлила и кружилась жизненная сила тысяч людей. Ранее она проявляла милосердие. Теперь время для жалости прошло.

И вот она поставила их перед выбором. Самый простой, смелый и понятный выбор, который должен был сделать каждый из них. А если они откажутся выбирать, что ж, и это тоже выбор.

– Выбрать смерть, – прокричала колдунья, – или следовать за мной!

34

Единственный путь

Эминель

«Я родилась задолго до Пяти Королевств, я родилась, чтобы царствовать над всеми вами», – заявила Сессадон плененной толпе, и Эминель поняла, что пора действовать, даже если она погибнет при попытке.

Так много смертей, страха, разрушений. Ее тошнило от того, что она позволила этому случиться. Она не могла успокоиться с тех пор, как увидела правду в разуме королевы Арки, с тех пор, как раскрылся весь план Сессадон. Она должна была остановить это еще до того, как все началось, если бы только знала, как это сделать.

Вместо этого Эминель сосредоточилась на собственной безопасности, следуя за Сессадон по всей земле и в Священном Городе, позволяя колдунье поверить, что она – добровольная, даже нетерпеливая последовательница, и при этом выстраивая в своем сознании щит за щитом. Эминель с ужасом думала о том, что произойдет, если она хоть на мгновение ослабит эти щиты, чтобы направить свою магию на атаку. Даже самая маленькая щель в черепашьем панцире была достаточно широка, чтобы просунуть туда лезвие ножа, а затем повернуть. Как только Сессадон поймет, что преданность Эминель исчезла, что она осознала реальность, молодая девушка превратится из наследницы в мишень.

Эминель все еще была в ужасе, но теперь ей было все равно, что с ней случится. Не было никакого выхода: слишком многие погибли. И еще столько же погибнет, если она не предпримет никаких действий. «Так пусть я умру», – подумала она. Пусть колдунья порвет меня на лоскутки. Лишь бы это дало кому-то другому возможность довести дело до конца.

Какое заклинание она может сотворить? Времени было мало, но возможности почти безграничны. Под туникой она носила псаму бывшей королевы Арки. Ее песок мог питать любую магию, о которой она только могла мечтать. Жизненная сила тысячи людей пульсировала и вихрилась вокруг нее. Теперь ей не хватало только одного – того, что может быть совсем невозможным: заклинания, чтобы превзойти своего учителя.

В мгновение ока Эминель вспомнила себя пятилетней; что случилось, когда она пыталась вылечить девочку со сломанными крыльями. В девочке было что-то такое грустное, такое тревожное, что Эминель не смогла удержаться, чтобы не протянуть руку помощи. Но она сделала все неправильно. Она причинила девочке боль, пытаясь исцелить ее, украла дыхание у взрослого мужчины, пытаясь все исправить. Она могла так легко убить того человека, и если бы Джехенит не остановила ее, то так бы и произошло. После этого прошло столько лет в размышлениях о том, что она недостаточно хороша, и было столько неудач.

И теперь она понимала, почему терпела неудачи. Ей никогда не суждено было стать целительницей. Ее судьба заключалась в другом. Но в чем? Суждено ли ей было следовать за этой помешанной на силе колдуньей, этой нестареющей женщиной, которая избавлялась от людей, как от сорняков в саду? Она не могла больше ждать, не теперь, когда узнала правду. Неужели Эминель должна была убить Сессадон? Для этого ли в ней родилась эта сила?

Все правильно, решила Эминель. Это была ее судьба. Остановить разрушения, прервать основанное на страхе правление колдуньи в зародыше. Она не могла победить Сессадон, но она была единственной, у кого был шанс. Она не могла больше тратить время на раздумья.

Пока Сессадон бесновалась и кричала, Эминель приложила кончики пальцев к псаме и начала быстро изменять защиту. Раньше она внушала Сессадон мысль, что Эминель непоколебима, достойна, заслуживает доверия. Теперь она сделала небольшой трюк: колдунья вообще не будет думать об Эминель, пока Сессадон занята тем, что носится по амфитеатру, донося свои безумные желания до жителей Пяти Королевств. Девочка словно стала невидимой, обладая силой невидимости.

А если заклинание сработает?

Теперь, находясь вдали от мыслей своей наставницы, Эминель думала о том, как женщина обращалась со смертью. Спокойная смерть жреца Бога Удачи, которую она наблюдала в воспоминаниях колдуньи. Жестоко, например, когда она подожгла разум королевы Арки – убийство, которое Эминель видела сама. Жизнь можно было вырвать, разорвать, уничтожить, выкачать. Было очень много способов. Она совсем не была уверена, на что способна. Возможно, зная ее собственную природу, лучшим способом будет мягкий путь.

Эминель сложила руки перед собой, вспоминая о Сессадон и жреце, чтобы произнести краткое заклинание, затем протянула правую ладонь вперед к колдунье и послала сосредоточенную, ищущую волну, которая должна была уничтожить все живое, что найдет.

Она почувствовала, как волна попала туда, куда она целилась, прямо в грудь Сессадон, и тихо произнесла слова освобождения.

– Теперь можешь идти.

Она затаила дыхание, наблюдая за лицом колдуньи в ожидании удара, двух ударов, трех, пяти, и все еще… ничего.

Заклинание не произвело никакого видимого эффекта. Глаза Сессадон все еще сверкали жаждой и яростью, когда она повернулась к королеве Паксима, которая, казалось, пыталась ее образумить. С колдуньей, конечно, ничего не выйдет, и Эминель почувствовала, как сжалось ее сердце от осознания того, что ее неудача почти наверняка повлечет за собой еще одну смерть, которую она должна была предотвратить. По крайней мере, она пыталась.

Она выдохнула сдерживаемое дыхание, вместе с которым выплеснулось разочарование, и приготовилась к новой попытке.

Возможно, ее магия не действовала на расстоянии, как у королевы Арки. Она решила, что должна подойти ближе.

Но как только она попыталась, то увидела, что и это бесполезно. Позади нее была людская давка, куда она даже не пыталась проникнуть, но перед ней было нечто почти столь же непроницаемое: цепь королевских стражниц, сцепивших руки, чтобы отделить тех, кто находился на помосте, от остальной части амфитеатра. Думали ли они, что защищают своих подданных от колдуньи? Может быть, сама колдунья использовала их, чтобы не дать другим приблизиться? В любом случае разницы не было. Эминель неуверенно потянулась, чтобы коснуться их разума, но ничего не нашла. А может быть,