Ощущение смертельной опасности.

Беды.

— Надо продолжать попытки, — Элор тоже смотрит на вершину пирамиды. — На гробнице защита. Но любую защиту можно пробить, если приложить достаточно сил. Мы справимся. Мы точно справимся. И подкрепление успеет!

Это отчаянный самообман. Попытка уговорить себя и… меня.

Мой взгляд прикован к вершине.

Высший вампир, глава Неспящих там.

Его защищает сила бога. Возможно, он сам скоро станет богом.

Нужно убить его раньше, чем это произойдёт.

Магией драконов не достать.

Уверена, что и магией эльфов или оборотней тоже, а вампиры сейчас наши враги.

Но ведь слово Смерти — это не магия, это — звук.

Вампиров вокруг всё больше. Их слишком много в сравнении с количеством наших бывших союзников, значит, щит нарушен, и это прибывают Неспящие. Такие же ошалелые от голода, как и бывшие здесь вампиры, такие же отупевшие. И опасные.

Я запрокидываю голову: купол вампиров всё ещё действует, значит, по пирамиде не ударить техническим оружием. Есть только гранаты, пистолеты и два ящика взрывчатки, но их наверх так просто не доставить.

И времени нет, наш враг наверняка усиливается с каждой каплей выпитой крови.

Промедление смерти подобно. Оно — сама смерть.

Я понимаю это предельно чётко, словно само ментальное поле мне нашёптывает. Возможно, по нему распространяется уверенность высшего вампира в своей победе.

Словно Смерти требует понимать суть существа.

Мне кажется, вначале я уловила ментальный отпечаток высшего вампира, но этого мало для понимания всей его сути и подбора Слова. Необходимо поговорить. Но нет никаких гарантий, что высший вампир снизойдёт до беседы со мной.

Нет никаких гарантий…

Но других вариантов я тоже не вижу.

— Ри… Ри… — голос Элора доносится будто издалека — настолько я погрузилась в свои мысли.

Он не позволит мне пойти одной. Если не физически, то ментально сможет дотянуться, сняв абсолют.

Поэтому первое, что я делаю — накрываю себя абсолютным щитом.

Отрезаю себя от окружающих.

Чужая паника, крик ментального пространства, эманации — всё исчезает, прекращает терзать мои нервы.

И снисходит спокойствие.

Изумительное, дарующее предельную ясность спокойствие.

Затем я поворачиваю голову к Элору — яркая рыжина волос подчёркивает мертвенную бледность его прекрасного, заострившегося от тревоги лица — и с нотами контроля уверяю:

— Думаю, нам надо отступить.

Его зрачки, и без того расширенные, раскрываются ещё шире, почти поглотив золотые радужки. Элор верит. Не может не поверить, даже если все знания обо мне кричат обратное.

Я отворачиваюсь, делая вид, что собираюсь поговорить с императором.

Но мои пальцы складываются в кулак.

Тишина ментального поля впервые мне приятна, потому что позволяет сохранить ясность мыслей и изумительную чёткость действий.

Усиленный телекинезом и магией удар снизу в челюсть отбрасывает Элора, отрубая на несколько так нужных мне мгновений.

Поворачиваюсь я в итоге к Арендару, продолжаю тем же тоном:

— Держи его. Очень прошу: крепко держи, не отпускай, уведи отсюда. Мне есть, чем убить высшего.

Арендар кивает. Очень серьёзный и по-прежнему непривычно взрослый. Краем глаза я вижу, как каменные щупальца скручивают бесчувственного Элора в кокон. Дракон с денеей сможет его удержать.

Теперь настала очередь обратиться к императору:

— Пусть остальные драконы тоже наступают на пирамиду: надо, чтобы они отвлекли от меня вампиров.

Я лишь миг смотрю на него, потому что его глаза слишком напоминают глаза Элора.

— Сейчас всё будет, — обещает Ланабет и касается запястья. — Приказ отдан, все пойдут на штурм.

Она снимает с себя пояс с гранатами и протягивает мне. То же самое делают император и Арендар.

Закинув этот груз себе на плечи, я шагаю к самой близкой с пирамидой границе щита. Из-за преграды на меня пялятся обезумевшие от голода вампиры. Уродливые лица обожжены, но это тварей не пугает.

— Мы их оттолкнём, — обещает Арендар.

В ответ только киваю.

Всё это занимает едва ли минуту.

Телекинезом я подхватываю ящики со взрывчаткой.

«Многоликая, мне нужна твоя помощь, — я ощущаю, как она покрывает моё тело. Тонкие нити её удивительного тела выпрастываются между чешуйками брони. Свободной рукой я вынимаю умолкнувшее, но вибрирующее от предвкушения уруми. — Жаждущий, мне нужна твоя помощь».

Семь острейших лезвий высвобождаются, изгибаются, готовые резать.

Щит из золотого пламени распахивается, оттесняя ближайших вампиров. Потоки ветра и огня отшвыривают стоящих чуть дальше, открывая мне путь на ступени пирамиды.

Увлекая за собой ящики со взрывчаткой, я шагаю на очистившееся пространство, а вслед мне несётся безумный крик:

— Ри! Не смей! Ри, стой!..

Но я не слушаю. Отгораживаюсь от голоса Элора.

Все мои мысли сосредотачиваются на пути через голодных вампиров и отравляющую магию, на цели — высшем вампире.

Я должна его разговорить.

Я должна понять его суть.

Я должна узнать его слово Смерти.

В этот раз я не позволю уничтожить тех, кто мне дорог.

«Жертвы! Кровь!» — Жаждущий рычит, как и окружающие нас вампиры, с такими же интонациями голода и предвкушения.

Позади меня полыхает огонь, дрожит земля — Аранские отвлекают вампиров за моей спиной, отсекают их от меня.

Взвиваются лезвия — и вгрызаются в плоть вставших на моём пути врагов. Брызги крови разлетаются, наполняя пространство резким противным запахом. Взмах за взмахом — удары настолько сильны, что не только режут — отталкивают вампиров. Те, кому удаётся проскочить мимо лезвий, попадают под гибкие нити Многоликой. Она бьёт в глаза, добирается до мозга и убивает на раз, почти бескровно. Этих нитей десятки по всему моему телу, а больше всего — со спины.

Крики наполняют пространство. Возле пирамиды вспыхивают огни, ревёт ветер, поднимаются колья земли — все отряды драконов идут в отвлекающую атаку. Вылезают из засады скелеты.

Кровь и безумие кругом — и спокойствие под абсолютным щитом. Никаких переживаний.

Только понимание, что вампиров слишком много.

Продолжая орудовать Жаждущим, я окутываю тело телекинетической силой, уплотняю её, словно броню, словно вторые мышцы. Пронизываю пространство вокруг щупами для дополнительной защиты.