Но вместо того, чтобы переждать, Ральф принялся естьбыстрее, почти не разжевывая.

Уговорив половину бобов, Ральф сделал передышку. Зверь вжелудке еще не отправился на покой, но немного утихомирился. Ральф подавилотрыжку, осматривая Гаррис-авеню с чувством такого удовлетворения, какого он неиспытывал уже многие годы. В данных обстоятельствах довольствоваться былоособенно нечем, однако это ничего не меняло. Когда в последний раз ончувствовал себя вот так же хорошо? Наверное, в то утро, когда он проснулся всарае, пораженный переплетением лучей — тысячами разнонаправленных нитей, —заливающих светом теплое ароматное место его ночлега.

«Или вообще никогда»

Да, или вообще никогда.

Он заметил миссис Перрин, скорее всего возвращавшуюся из«Надежного места» — гибрида бесплатной харчевни и ночлежки для бездомных. Ральфснова удивился ее странной, скользящей походке. Она шла прямо, будто проглотивпалку, и даже не покачивала бедрами. Ее волосы, все еще темные, сдерживала — аскорее всего, покоряла — сетка для волос, которую она носила, словно рыцарьдоспехи. Плотные чулки цвета лакричных леденцов вырастали из безупречно белыхтуфель… Сегодня вечером миссис Перрин надела мужское шерстяное пальто, полыкоторого скрывали ноги до самых щиколоток, так что взору Ральфа, было доступноне так уж много. Казалось, при ходьбе старуха полагалась лишь на верхнюю частьног — Ральф подумал, что это, вероятнее всего, результат болей в позвоночнике,— и сей способ передвижения вкупе с длинным пальто придавал облику ЭстерПеррин, что-то сюрреалистическое.

Она напоминала фигурку черной королевы на шахматной доске,либо передвигаемой чьей-то невидимой рукой, либо движущейся по собственнойволе.

Когда старуха приблизилась к месту, где сидел Ральф — одетыйв ту же порванную рубашку и поглощающий ужин прямо из кастрюли, — ауры сновастали просачиваться в видимый мир. Зажглись фонари, и теперь Ральф виделнежно-сиреневые арки, висящие над каждым из них. Над некоторыми крышамивздымалось красное марево, другие крыши источали желтый туман, кое-где мелькалисветло-вишневые проблески. На востоке, где уже собиралась ночь, горизонтпестрел неясными зелеными вспышками.

Ральф наблюдал, как вокруг миссис Перрин собиралась аура —серо-стальная, цвета формы курсантов Вест-Пойнта. Более темные пятна, наподобиефантомных пуговиц, мерцали над ягодицами старухи (Ральф считал, что спрятаннаягде-то под одеждами, все же имелась и такая часть тела).

Ральф не был уверен, но подумал, что эти пятна вполне могутбыть признаком развивающейся болезни.

— Добрый вечер, миссис Перрин, — вежливо приветствовал ееон, наблюдая, как слова принимают форму снежинок.

Женщина окинула Ральфа презрительным взглядом, одновременноделая выводы и ставя на нем крест.

— Вижу, что ты все в той же рубашке, Робертс, — отрезалаона.

Она не произнесла, но Ральф был уверен, что подумала:

«Я вижу также, как ты, сидя на веранде, уплетаешь бобы прямоиз кастрюли, словно оборванец, которого никогда не учили хорошим манерам… А явсегда запоминаю то, что вижу, Робертс».

— Да, — кивнул Ральф. — Кажется, я забыл переодеться.

— Хм-м-м, — протянула миссис Перрин, и теперь Ральфупоказалось, что женщина мысленно оценивает состояние его нижнего белья. «Когдаже в последний раз ты менял его? Страшно даже подумать, Робертс».

— Великолепный вечер, миссис Перрин.

Еще один быстрый, какой-то птичий взгляд, только теперь всторону неба. И затем снова на Ральфа.

— Похолодает.

— Вы так считаете?

— Да — бабье лето кончилось. Теперь по моей спине можнопредсказывать погоду, но с этим заданием она справляется великолепно. —Старухапомолчала. — Кажется, это кофта Билла Мак-Говерна?

— Так и есть, — согласился Ральф, размышляя, последует ливопрос насчет того, известно ли об этом Биллу. Но миссис Перрин толькоприказала ему застегнуться.

— Ты ведь не хочешь стать кандидатом в туберкулезники? —строго вопросила она, а поджатые губы добавили:

«Как и в сумасшедшие».

— Абсолютно, — заверил ее Ральф. Он отставил кастрюлю всторону, потянулся к пуговицам кардигана, затем остановился. На левой руке быларукавица-ухватка, но он не замечал ее до последнего момента.

— Лучше снять рукавицу, — заметила миссис Перрин, сверкнувглазами.

— Согласен, — покорно произнес Ральф. Он сбросил рукавицу изастегнул кардиган Мак-Говерна.

— Мое предложение остается в силе, Робертс.

— Простите?

— Насчет починки рубашки. Если только ты сможешь расстатьсяс ней на пару дней. — Старуха помолчала. — Надеюсь, у тебя есть другая, чтобыносить, пока я починю эту?

— Конечно, — ответил Ральф. — И даже несколько.

— Рубашки следует менять каждый день. Робертс, у тебя наподбородке соус. — После этой тирады миссис Перрин отправилась дальше.

То, что последовало затем, Ральф сделал не понимая и неразмышляя, повинуясь инстинкту, как и в случае с отсекающим жестом, когда онпытался отпугнуть доктора N3. Он поднял левую руку и свернул ладонь трубочкойвокруг рта. Затем резко, с присвистом, вдохнул.

Результат оказался поразительным. «Карандаш» серого светавырвался из ауры миссис Перрин наподобие иглы дикобраза. Он внезапнорастянулся, ринувшись назад, в то время как сама женщина двигалась вперед,миновал устланную листьями лужайку и устремился в трубочку, сооруженнуюпальцами Ральфа. Сделав еще один вдох, Ральф ощутил проникновение этого потокакак вхождение чистой энергии. Неожиданно он почувствовал себя засветившимся,наподобие неоновой вывески над зданием кинотеатра. Распирающее ощущение силы —ощущение, что в любой момент он может взорваться, — пробежало по его груди,желудку, скатилось по ногам к кончикам пальцев, одновременно бросившись вголову, угрожая разорвать череп, будто тонкое бетонное покрытиепротиворакетного бункера.

Ральф видел лучи света, такие же серые, какнаэлектризованный туман, дымящимися потоками исходящие от его пальцев. Пугающееи в то же время радостное ощущение силы озарило его мысли, но только намгновение.

Затем последовали угрызения совести и страх.

"Что ты делаешь, Ральф? Чем бы это ни было, оно непринадлежит тебе.

Разве стал бы ты красть деньги из ее сумочки, пока никто невидит?"

Ральф чувствовал, как пылает его лицо. Он опустил руку изакрыл рот.